Он подлетает ко мне и сильно сжимает в объятьях. Как в тот день. Я чувствую, как быстро бьется его сердце. Мне сразу становится хорошо и спокойно.

— Это лучшая новость на свете, — тихо произносит Платон.

У меня перехватывает дыхание, и во рту как будто пересохло. Он радуется больше меня, и совсем не переживает о вероятности, что этому ребёнку он будет дядей.

Платон отпускает меня и смотрит мне в глаза. Я боюсь, что сейчас он меня поцелует. А я к этому не готова.

— Сделаешь мне чай? — спрашиваю я, портя романтическую ситуацию.

— Конечно, пойдём, — берет за руку и ведёт на кухню, как будто боится, что я потеряюсь по дороге.

Я пью чай, а он снова сидит напротив и наблюдает.

— Тошнит? — спрашивает.

— Немного.

Он подаётся вперёд, проводит рукой по моей щеке, заправляет прядь волос за ухо. Видимо, ему нравится так делать.

— Скажи, чего тебе хочется из еды, завтра все куплю.

Вместо ответа я вздыхаю, а он добавляет:

— Я очень-очень рад, что у нас будет ребёнок.

Я сглатываю горячий чай и обжигаюсь.

Откуда в нем такая уверенность, что ребёнок «наш»?

Я желаю Платону спокойной ночи и иду спать. На этот раз я засыпаю хорошо и крепко сплю всю ночь.

Утром просыпаюсь и первые минуты пытаюсь понять: а не приснилось ли мне все вчерашние события? Но потом встаю и чувствую новый приступ тошноты.

Выхожу, а Платон меня уже ждёт на кухне с завтраком суперкласса.

И каша, и различные бутерброды, и оладушки.

— Доброе утро, хорошо спала?

— Да, а ты вообще спать ложился? Ты что уже успел в магазин сходить?

— Ложился…

— Мне неудобно, что ты так обо мне заботишься.

— Не говори глупости. Я всегда хотел о тебе заботиться, но а теперь… Теперь не только о тебе буду заботиться.

Я вижу, что он ещё что-то хочет сказать, но передумывает.

Мы вместе завтракаем, и я радуюсь, что на этот раз все хорошо. Я не бегу сразу в туалет.

— Может, тебе взять больничный? — спрашивает Платон, а я в очередной раз прошу его не переживать.

А сама думаю, что это теперь проблематично: работаю в частной школе. Там не любят частые больничные и замены. В государственной тоже не любят, но по закону обязаны. А тут непонятно, как себя вести.

И директор, когда узнает о моем положении, будет не в восторге. Только взял на работу, а я в декрет собралась. Он-то думал, что я почти в разводе, взял поэтому быстро. Ещё на собеседовании мне говорил, как его достали «молодые учительницы, которые уходят в декрет, не успев поработать». Специально у меня уточнял, планирую ли я детей в ближайшие пару лет. А я не планировала…

У меня мурашки по коже бегут. Что-то я уже жалею, что поменяла место работы.

Платон отвозит меня на работу.

— Если тебе станет плохо, бери больничный и позвони мне, — говорит на прощанье довольно строго.

А ещё он мне даёт пакет леденцов.

— Читал, что может помочь от токсикоза.

Когда успел только?

Снова благодарю.

В очередной раз думаю: хорошо бы, чтобы это был его ребёнок. Не хочу иметь ничего общего с почти бывшим мужем.

Ну, а Платон меня сильно удивляет: несмотря на то, что между нами пока ничего не понятно, он хочет этого ребёнка. Хотя только вчера и узнал о нем.

Вспоминаю все годы, когда мы с Андреем пытались зачать, и понимаю, что ему как будто было все равно: будут или не будут у нас дети. Никогда не расстраивался неудачным попыткам.

А вот с Платоном всего один раз было. Из-за моего плана мести.

И я все ещё официально в браке.

Беременность наступила случайно.

Есть маленькая вероятность, что отец – Андрей.

И Платон все равно рад!

Как братья могут быть настолько разными?

В школе мне все-таки стало плохо. Леденцы помогали, но не сильно. Уроки отвела кое-как: почти не поднимаясь со стула.

Да ещё и мысли разные лезли в голову: токсикоз начался так внезапно, нормально ли это? И силы резко меня покинули как будто. До вчерашнего дня я ничего не замечала… Только аппетит был плохой и все.

Андрей отказывается подписывать документы, скоро должны назначить суд. Побыстрее бы нас развели, не хочется, чтобы он узнал о моем положении.

Платон встретил меня после школы, хотя я не говорила ему, во сколько заканчиваются уроки.