— Привет, Лин. Как дела в зоопарке?

— И тебе не болеть. Как всегда, мерзко: крики, сопли и никто не виновен.

Нат уже приложил планшетку к местному терминалу:

— Где наш клиент?

Лин сверилась с маркировкой и изображением на экранах:

— D-L-12. Так это твой? — Она скривилась и сделала вид, будто её тошнит. — А я-то всё думала, кому сегодня не повезло.

Натаниэль наигранно вздохнул:

— Так и знал, что есть какой-то подвох. Не хочешь подменить меня?

Лин засмеялась и только махнула рукой, отсылая их прочь.

Натаниэль подтолкнул Таю к другому выходу из контрольного центра. На каждой встреченной развилке висели указатели с обозначением групп допросных камер. Тая едва успевала читать маркировку, чтобы понять, куда они идут. По её наблюдениям, она бы уже дважды свернула не туда. После пары поворотов они попали в длинный коридор, заканчивающийся тупиком. По обеим сторонам шли ряды тяжёлых однотипных дверей, рядом с каждой был выбит её идентификатор и сразу под ним висел вмонтированный в стену стационарный дата-блок с подключенным экраном. Надпись D-L-12 подсвечивалась изнутри, показывая, что внутри всё под контролем и туда можно заходить.

Нат приложил планшетку к дата-блоку, чтобы загрузить новую информацию. Он быстро прокрутил карточку задержанного, показывая её стоящей рядом Тае, и ткнул пальцем в несколько мест, которые были сейчас наиболее важными на его взгляд: возраст задержанного и заключение медиков.

— Главное, глубоко не дыши и думай о хорошем.

Пока она пыталась понять, что всё это значит, Натаниэль включил запись допроса внутри комнаты и приложил пропуск к считывающему устройству на самой двери. Система долго решала, можно ли запускать его внутрь, и проверяла готовность протоколов, но в итоге разблокировала магнитную часть замка. Освобождённый механизм с тихим щелчком встал на место. Нат с силой надавил на ручку, поворачивая её вниз, и дверь беззвучно открылась внутрь входного шлюза.

Тая успела бросить ещё один взгляд на экран дата-блока, проверяя активированные протоколы: сразу за стандартными протоколами безопасности при допросе потенциального убийцы шёл протокол обеспечения безопасности задержанного от самоповреждений.

Нат закрыл внешнюю дверь, и после ещё пары секунд, проведённых во входном шлюзе, система впустила их внутрь.

Бежевые пол и стены в допросной камере были расчерчены цветными линиями. Тая знала, что это было не порождение сумрачного гения местного дизайнера, а обозначение зон безопасности, за пределы которых среднестатистический задержанный не мог дотянуться — в зависимости от активных протоколов и применённых к нему фиксаторов. Натаниэль жестом показал ей на место у стены, куда не доходила ни одна линия разметки. Сам он лёгким пинком подвинул стул на границу самой большой зоны, ставя его сразу перед Таей, и опустился на него, вальяжно закидывая ногу на ногу. Шлюз с тихим шипением закрылся.

По обе стороны возле стен по стойке смирно стояли два сотрудника изолятора с нейтрализаторами наготове, готовые вырубить задержанного, если тот попытается напасть или сбежать. Он же ничего не планировал делать, сосредоточенно рассматривая блестящие наручники на своих трясущихся руках. Они занимали его куда больше, чем шнуры фиксации, паутиной опутывающие его, уходя в потолок и стены и не давая кидаться на людей и окружающие предметы. Сразу за его спиной темнел второй шлюз, через который задержанного привели сюда и уведут после допроса обратно.

Тая задержала дыхание и постаралась отвлечься от отвратительного запаха немытого тела, разложения и телесных выделений, с которым не смогла справиться даже усиленная вентиляция.

— Эй, ты же Муно?

Задержанный дёрнулся, не понимая, как переместить своё тело так, чтобы увидеть говорящего.

— Что тебе Чарльз сделал? За что ты его так?

Мужчина в наручниках понял, наконец, откуда исходит голос, и медленно поднял голову. Опухшие глаза с налитыми кровью склерами слезились, мокрые розовые дорожки сбегали по запавшим небритым щекам до подбородка, по дороге ныряя в глубокие морщины. Если бы не возраст в карточке и всё ещё густые тёмные волосы, Тая подумала бы, что перед ней глубокий старик. Он дёрнул головой и улыбнулся беззубым ртом:

— Так было надо.

— Да? — Нат чуть наклонил голову набок. — А почему, расскажешь?

— Я это слышал. Слышал, и слышал, и слышал, и…

— И снова слышал, да?

Муно активно закивал, радуясь, что хоть кто-то в этом отделении его понимает.

— А потом увидел, и, — Нат приглашающе махнул рукой, предлагая продолжить.

— Пришла пора действовать. Голос был везде. Он не оставил бы меня в покое! — задержанный нахмурился, но тут же снова заулыбался бледными дёснами.

— Ну да, а что ещё оставалось. Но вот что мне непонятно. Проще же было его ножом в горло пырнуть, стулом по башке врезать. В крайнем случае, чтобы уж точно, — на автостраду сбросить под грузовоз. Но зачем ты ему блендер в горло забил и включил?

Тая снова побледнела и прижала ладонь ко рту. Муно задумчиво пожевал потрескавшиеся губы.

— Голос говорил, чтобы было больше крови. Чёрт, а ведь сбросить на автостраду было бы лучше! Что же теперь делать? — Его глаза перебегали со следователя на его стажёра и обратно.

— Ничего, — Нат встал и кивнул полицейским, показывая, что закончил допрос. — Ты облажался и будешь наказан.

***

Они молчали всю дорогу к кабинету, пока не остановились у кофейного автомата в нескольких метрах от него. Красный гладкий пластик приглашающе блестел, и участливый голос вежливо поинтересовался, какой объём кофе сварить. Нат прислонился к стене напротив: