Чуть поднажала и наконец проскользнула в приоткрытую калитку, неизбежно угодив в руки Ромы.

Я плакала громко и горько, словно выплёскивая напряжение и страх. В комнате находились четыре человека. Помимо меня с Ромой здесь был адвокат и Вера. Они подъехали к рынку вдвоём. Полицейский скрылся, как только меня поймал Рома.

Не теряя времени, мы встретились с адвокатом в его офисе, который находился в бизнес центре на главной улице. Он постоянно кому-то звонил, пока я пыталась усмирить свои эмоции.

Рубашечка Кости, на удивление, всё ещё была у меня в руке. Я вцепилась в неё мёртвой хваткой и никому не давала.

Рома присел передо мной, убрал растрепавшиеся волосы за уши, затем ласково спросил:

— Как ты оказалась на рынке?

Всхлипывая, я кое-как пересказала, что произошло.

Вера принесла успокоительное, которое любезно предоставила секретарша адвоката.

— Выпей. Тебе необходимо успокоиться. Ром, — она посмотрела на него умоляюще, — давай уже скажем ей. Хватит мучить, бедняжку.

Его руки лежали на моих коленях, взгляд потускнел, уголки рта опустились вниз. А у меня замедлился пульс и в ушах зазвенело.

— Случилось что-то страшное? — вырвалось у меня. — Ну же! Говорите!

30

Костя нашёлся — и это хорошая новость.

Но была и плохая.

Очень плохая.

Заявление о лишении родительских прав уже подано. Олег Сафонов, мой бывший муж, на основании исчезновения ребёнка обвинил меня в халатности и неспособности контролировать свои эмоции, другими словами, он заявил, что я злоупотребляю психотропными препаратами и опасна для ребёнка.

Самое ужасное то, что Костя ни с кем не разговаривает. Он ничего не подтверждает и не отрицает. Я понятия не имела, что с ним сделали и чем напугали, но ребёнка я не узнала, когда увидела. К тому же, поговорить мне с ним не дали.

Одно навалилось на другое. Через два дня меня уволили с работы, ничем не объяснив такое решение. Роман повлиять на ситуацию не смог, ибо сам находился в не лучшем положении.

Я заручилась поддержкой Лили и Веры, но кроме как словами, они ничем больше не могли помочь.

Это был тупик. Олег одерживал победу.

Находясь на грани нервного срыва, я решилась написать длинное письмо матери Олега, в котором слёзно просила её, когда меня лишат родительских прав, чтобы именно она занималась воспитанием Кости. Я упомянула, что Олег в Синегорске, что преследует меня… объяснила причину. Наследство — вот, что ему нужно. Ради этого он, находясь в сговоре с моей школьной подругой, выкрал Костю и выставил меня в самом скверном положении. Последнее, о чём я посчитала нужным написать — о том, как Олег довёл мою мать до инфаркта, не вызвал «скорую», а оставил умирать. Это видели соседи. Потом я попросила прощение за жестокие обвинения и попрощалась.

Я ни на что не надеялась. Но ответ пришёл уже наследующий день.

Романа дома не было. Его адвокат уехал в столицу, чтобы собрать доказательства моей невиновности. Я лишь надеялась, что ему удастся найти моего врача.

Я лежала в постели, ни о чём не думая. В последнее время я только и делала, что лежала.

На мобильный пришло сообщение. Лениво протянув руку к столику, я взяла телефон и увидела ответ Дарьи Сафоновой. В ту минуту меня сковал дикий страх. Первые строки были без приветствия и выглядели осуждающе. Сев в кровати, я дрожащими пальцами открыла сообщение.

«Ты написала ужасные вещи, Саша. Не ожидала от тебя такого. Но в твоей ситуации вполне можно тебя понять. Объясню, почему я склонна верить тебе. Недавно открылись совершенно неожиданные обстоятельства. Мы проводили расследование и… мне очень сложно об этом писать. Я приеду, Саша. Мы во всём разберёмся».

Мою душу заполнило незнакомое и удивительное состояние. В голове заиграла торжествующая симфония, ведь получить помощь от Сафоновой куда сложнее. Я была уверена, что она встанет на сторону сына, а я этим письмом сделаю только хуже. Ни Рома, ни адвокат не знали об этом поступке.

Впервые за две недели я убрала и проветрила квартиру, приготовила ужин и с улыбкой встретила Рому.

— Уходи!

— Ещё две минуточки.

— Нет. Ты слышал сам, она уже едет. Не надо, чтобы ты тут был. Пожалуйста.

Я выталкивала Рому из квартиры, не желая давать Дарье Сафоновой повода думать, что я развлекаюсь, пока идёт судебный процесс.

Он нежно поцеловал меня.

— Я люблю тебя. Если будут новости от адвоката, я дам тебе знать.

— Хорошо. — Я помолчала, но вдруг на меня накатила волна грусти, и я посчитала, что должна сказать: — Ром, ты очень дорог мне. Я всего лишь хочу вернуть сына и быть счастливой.