А 20 февраля репортер газеты «Пост-интеллидженсер» Майк Барбер, проводивший журналистское расследование по делу Убийцы с Грин-Ривер, получил письмо. Оно прибыло в простом белом конверте с почтовой маркой Сиэтла. На конверте слова «очень важно» отправитель написал с ошибкой: very importEnt.

Барбер вскрыл конверт. Там был листок с текстом, отпечатанным на машинке, который сначала показался ему полной бессмыслицей. Слова шли без пробелов, с лишними буквами и повторами, и сообщение выглядело похожим на код. Внизу стояла подпись: зовименяФред.

Листок исследовали на наличие отпечатков. Один частичный отпечаток был выявлен и сохранен с тем расчетом, что когда-нибудь его удастся сопоставить с отпечатками настоящего убийцы. Далее письмо переслали в ФБР, чтобы Джон Дуглас изучил его содержание и вынес вердикт насчет автора – их это убийца или нет.

Не сразу, но текст письма все-таки удалось расшифровать. Там излагалась преимущественно информация, которая и так была известна полиции и репортерам. Но также автор указывал на возможные мотивы убийцы и упоминал о камнях во влагалищах жертв, о которых знали лишь некоторые посвященные, что еще раз возвращало следствие к версии о причастности полицейского.

Примерное содержание письма:

Джон Дуглас внимательно изучил письмо и сделал свои выводы. Нет, его писал не убийца. Скорее это какой-то сыщик-любитель, начитавшийся детективов и решивший, что он умнее полиции. Возможно, ему хочется вступить с ней в диалог и манипулировать расследованием. Поскольку ему известна некоторая информация, не появлявшаяся в прессе, он мог получить доступ к ней через следственную группу. Будь это действительно Убийца с Грин-Ривер, он сообщил бы какую-то конкретную деталь, чтобы подтвердить свою личность. Серийные преступники страдают от комплекса неполноценности и недостатка уважения к себе, поэтому стремятся ощутить свою силу и власть.

Фокус общественной кампании тем временем сместился. Раз полиция не может справиться с проституцией, пускай хотя бы поймает, наконец, убийцу. По всему городу опять начались марши протеста. «Больше никаких пропавших девушек! – требовали участники акций. – Избавьте Сиэтл от Убийцы с Грин-Ривер!»

Матери боялись выпускать из дома дочерей. Даже благополучные горожане больше не чувствовали себя в безопасности. Что, если в какой-то момент убийца переключится на них? В ответ на протесты офис шерифа созвал публичное собрание, на котором шериф Верн Томас и руководитель следственной группы капитан Фрэнк Адамсон должны были ответить на вопросы горожан. Как ни удивительно, людей пришло немного – в основном представители прессы. Кажется, матерям и неравнодушным гражданам интересней было устраивать пикеты и ходить с плакатами и воздушными шарами, нежели вникать в истинное положение вещей.

Несмотря на упреки со стороны общественности, следственная группа в новом составе взялась за дело с удвоенной силой. Переодетые полицейские патрулировали Си-Так и прилегающие улицы, в ресторанах и барах устанавливались камеры и прослушивающие устройства. Владельцев всех подозрительных пикапов темного цвета со светлыми крышами ставили на учет. Клиенты проституток боялись сажать их к себе в машины, поскольку могли наткнуться на переодетую девушку-полицейского, и потом им пришлось бы оправдываться.

Но хотя бы проституток больше не винили за чужие преступления. Их услугами зачастую пользовались те же люди, чьи жены выходили на пикеты. Общество начинало прозревать, и это прозрение дорого ему обходилось.

В Сиэтле была образована инициативная группа под названием «Женская коалиция за поимку Убийцы с Грин-Ривер». Свои марши ее участницы устраивали по ночам; к ним присоединилась группа из Сан-Франциско «Коллектив проституток США».

Женщины призывали «положить конец фарсу», в который превратилось расследование. Общество должно подняться против убийцы единым фронтом, «потому что женщины умирают». Мужчин к участию в своих парадах женщины не допускали. «Коалицию» поддерживала Национальная женская организация и различные правозащитные объединения, борющиеся с домашним насилием и насилием в отношении детей.

Положительной стороной их деятельности было то, что проститутки становились смелее, меньше стеснялись и чаще обращались в полицию. До этого заявить в полицию об изнасиловании проститутки считали практически немыслимым. Большинство из них скрывало свои занятия от семьи и друзей; никому не хотелось, чтобы правда выплыла наружу.

Полиция предполагала, что некоторые девушки подвергались нападению убийцы, но оставались в живых. Тем не менее они хранили молчание, опасаясь повторного нападения или разоблачения в глазах родных. Свидетельница, которая могла бы описать убийцу, оказала бы следствию неоценимую услугу – если бы вовремя пришла. Такая девушка – по крайней мере одна – действительно существовала. И собиралась с духом, чтобы обратиться к полицейским.