– Ну, вы и так не такая как все, - едва найдя в себе силы, проговорил Ярцев.
– Ради Бога, простите меня. Понимаете, я немного повернут на честности, и любой обман меня сильно коробит. А тут я уже надел на вас нимб душевной чистоты, и вдруг меня захлестывает мощнейшая волна обиды за то, что я обманулся в вас. Я не знаю, что на меня нашло, просто потерял контроль над собой. Как про женщин говорят: «Сама придумала, сама обиделась». Знаете, я сейчас только осознал, что смотрел на вас, как на сестренку, которой у меня никогда не было, но иметь страшно хотелось.

Взгляд Алены потеплел, страдание понемногу разжимало свои тиски, и она с тихой улыбкой, будто не веря, переспросила:

– Кого бы вам хотелось иметь?

– Сестренку, - с облегчением выдохнул Феликс, увидев, что Алена уже не плачет.

Глава 5.2

– Феликс Андреевич! Вам звонили. У вас же IV отрицательная?! Там дочка нашего консультанта на мотоцикле разбилась. Срочно кровь нужна.

Его быстро переодели и провели в операционную для прямого переливания крови. Феликс посмотрел на лежащую на столе девушку.

Удивительно, что лицо почти не пострадало. Сердце у него защемило. Такая, видать, дерзкая, самодостаточная, даже бескровные губы сохраняли свой упрямый изгиб. Скорей всего, ее не переспоришь. А сейчас беспомощная, совсем юная.

Феликс умел хорошо читать по лицам, поэтому даже по выражению глаз медиков понимал, что девчонка в критическом состоянии.

Он наблюдал, как кровь перетекает из его вены в девушку, и мысленно пытался с ней разговаривать. Он слышал, что людям, находящимся на грани между жизнью и смертью нужно, чтобы их на Земле что-то держало. Ярцев однозначно не верил в мистику. Но ему было очень страшно осознавать, что эта сорви-голова в женском обличье может умереть вот тут, рядом с ним, поэтому он, понимая всю иррациональность своих действий, пытался, как мог, поддержать.

– Держись, сестренка! Прорвемся! Ты ж боец! Потерпи, сейчас получишь порцию ярцевской крови, со стола убежишь. – И его не волновало, что думали при этом врачи, может, и покрутили мысленно пальцем у виска. Феликсу было наплевать.

А потом подумал с иронией, что ее кровь и так наполовину из адреналина состоит, а добавить еще его неохлажденной, вскипающей по малейшему поводу – вот уж поистине гремучая смесь получится. Он был уверен, что его отъезд в больницу наверняка сопровождался комментариями типа: «Чтоб побольше крови у него взяли, может, не будет сразу в голову ударять, а размеренно поступать начнет». Или и того хлеще: «Странно, обычно вампир из нас кровь пьет, а тут сдавать полетел». Что и говорить, его вспыльчивость и придирчивость была притчей во языцех. Он сам за собой это признавал, но поделать ничего не мог, потому что терпеть не мог тупости, безответственности и разгильдяйства. И был уверен, что мозги должны быть в базовой комплектации полицейского.

Воспоминания об этом эпизоде пронеслись вихрем в мозгу Феликса

С пересохшими от волнения губами Феликс произнес:

– А еще он сказал: «Прорвемся!», «Ты же боец!» и вообще нес всякую ерунду.

– А еще у него группа крови VI отрицательная, которая меня спасла..

– А ваш отец сотрудничал с нашим отделом в качестве консультанта и фамилия у него Сафронов, как и у вас. Я и думать забыл об этом, и фамилия ни о чем не напомнила, думал однофамильцы.

В кабинете повисла тишина. Они с таким изумлением смотрели друг на друга, будто долгие годы провели в одиночестве на необитаемом острове и сейчас, впервые увидев другого человека, не знают, что делать. Кинуться в объятия, дружественно потереться носами, как папуасы, или как сдержанные индейцы, приветственно поднять руку?!

Алена снова заплакала: переполнявшие ее эмоции не могли найти другого выхода. Феликс медленно, будто ступая по тонкому льду, подошел к Алене, прижал к себе и стал успокаивающе гладить по голове.

– Моим любимым шоколадом в детстве была «Аленка». Сейчас картинка кажется анахронизмом, но мама говорила, что раньше все так ходили девчонки, в таких платочках, особенно за пределами Москвы. Может на вкус шоколадка и не была лучше других, но я любил собирать обертки. У меня их была целая куча. Друзья не знали о моем увлечении, думали, я просто сладкоежка. А мне каждая шоколадка приносила радость от встречи. Я видел в ней образ сестренки. Сестренки – Аленки! И теперь моя детская мечта сидит здесь, очаровательно хлюпая носом. Алена Викторовна, вы готовы стать моей младшей сестрой? Цитирую Киплинга: «Мы с тобой одной крови». Ведь мы, правда, однокровные?

Алена подняла заплаканные глаза и восхищенно кивнула. О таком она даже не мечтала.

Глава 5.3

Тимохин справедливо полагал, что шеф в рассерженном состоянии может наговорить гадостей. А Алена их не заслуживает. И вот, открыв дверь класса и увидев картину, не поддающуюся осмыслению, он хотел попятиться назад, чтобы на досуге найти какое-нибудь логическое объяснение. Однако девушка, заметив его, остановила. Все еще всхлипывая, она произнесла:

– Сережа, помнишь, я тебе рассказывала, что человек, отдавший чуть ли не половину крови, вытащил меня из тоннеля своими словами, когда я уже уходила. Не поверишь – это Феликс Андреевич!

Действительно, в это поверить трудно. В том, что начальник мог отдать не только кровь, но и саму жизнь за другого, Сергей не сомневался. Ярцев четко знал, что хорошо, что плохо, и как совершенный механизм принимал решения, исходя из этих понятий. Даже не включаясь эмоционально. Но чтобы рациональный железный Феликс, как его называли за глаза, сентиментально и ирррационально беседовал с находящейся в бессознательном состоянии девушкой – никогда. Все помнили, как он чехвостил подчиненных за постеры в кабинетах, за фотографии жен и детей на столах. Аж клочья летели!