На «Дельфин» и еще два корабля грузили приданное, и Анна с удивлением поняла, как скромно выдали замуж её саму. Королевское барахло еле-еле влезло в трюмы. На одном из судов везли даже двадцать шесть черных, как смоль, коней гвардейцев принцессы и ее личную четверку белоснежных аттесинцев вместе с золоченой каретой.

Почти три недели, проведенные в Турене, сливались в памяти герцогини в один шумный разноцветный хоровод. Воспоминания о поездке были разные. Как приятные, так и не слишком. ***

Их разместили в здании посольства, солидном трехэтажном особняке, стоявшем в богатом и тихом районе. Пожалуй, этот особняк останется для нее в воспоминаниях одним из самых приятных мест столицы.

Этальянцы были брюнетисты, красивы, громкоголосы, эмоциональны и вспыльчивы. На улицах Турени то и дело можно было наткнуться на скачущих со шпагами парочки дворян. Ссоры вспыхивали мгновенно и заканчивались, как правило, вызовом на дуэль, которую, не откладывая в долгий ящик, проводили тут же, грубо говоря, где приспичило. Главное было найти рядом еще двух дворян и назначить их судьями. Дуэли сильно не одобрялись его королевским величеством, Алессандром дель Канетто, который лично переписал старый дуэльный свод законов и сделал кодекс значительно строже, чем раньше, а так же неукоснительно следил за его исполнением.

Все помнили, как сослали в строгий монастырь сына герцога Энкейского, самого знаменитого забияку и дуэлянта, блестящего кавалера и красавчика Милетто Энкейского. Казнить наглеца его величество не смог: отец на коленях выпросил сыну жизнь, но вот уже восемь лет тот замаливал грехи.

Это стало отличным уроком для столичных драчунов. Попасть не то, чтобы на казнь, а даже в монастырь придворная молодежь не хотела, потому при дуэлях соблюдались все правила.

Такие дуэли называли «дружескими», и они имели строгий кодекс. За дуэли без присутствия судей отправляли в ссылку не менееЗа дуэли без присутствия судей отправляли в ссылку не менее чем на пять лет. Провинциальная ссылка считалась чем-то ужасным и позорным. За случайное убийство дворянина могли отправить к палачу. Поэтому на кончики шпаг надевались специальные колпачки, дабы ими невозможно было колоть.

Зато очень поощрялись сложные и красивые удары, нанесенные плашмя, и большая часть придворных имела на себе изрядное количество свежих и старых рубцов.

Этими рубцами гордились, их не прятали под одеждой, а, напротив, старались продемонстрировать всем и каждому.

Отсюда же, от этих бешеных дуэлей, пошла мода на открытые одежды и короткие рукава: чаще всего удары приходились на корпус или руки. Благо, что жаркий климат страны позволял одеваться легко. И разодетый в шелка модник заказывал у портного дополнительные разрезы на рубахах и колетах, чтобы демонстрировать «боевые награды».

Бить по ногам считалось дурным тоном, а вот пропущенный удар по ягодицам давал нанесшему чистую победу, ибо такой удар говорил о том, что противник пытался бежать, повернувшись к сопернику филеем.

Обо всем этом, а также еще о куче необычностей и странностей Анне рассказывал Максимилиан. Дерущиеся парочки в окружении толпы задорных зрителей она не раз видела и сама, а вот правила и обычаи ей были просто интересны.

– - Представляете, Анна, они гордятся этими ужасными рубцами! Более того, на мое уродство, – он чуть понизил голос, – здесь смотрят как на большое везение. Ведь лицо не спрячешь под рубашкой, а любой шрам в их глазах – признак доблести и силы.

– - Я никогда не считала ваш шрам уродством, Максимилиан. Что за глупость? Шрам это просто шрам.

Ежедневные встречи доставляли удовольствие обоим, жаль, что времени на них было так мало. Герцог был приглашен на все охоты и балы, какие только мог охватить физически. Анна же проводила дни на рынках и в купеческих лавках, возвращаясь каждый день без сил и с гудящими ногами.

Уезжая гулять по городу, она обязательно брала с собой, кроме охраны, еще и пару лакеев, на запятки простенькой кареты. Эта карета была неким символом, давая каждому окружающему понять, что девушка – дворянка, не из самых родовитых и богатых, но и не нищенка.

Лавочники были с ней весьма любезны и не стеснялись предложить товар подороже: а вдруг свезет, и девица купит понравившееся? С любопытством беседовали с двумя дамами-иностранками. Пожилая хоть и дурно, но говорила на их языке. А если уж требовался точный перевод, Анна прибегала к помощи одного из «лакеев».

«Призрак», выделенный для охраны дофином, очень прилично владел семью языками, да и с лакейскими обязанностями справлялся на «отлично». Остальных Анна так ни разу и не видела.

Каждый день, как правило, с утра, они с Максимилианом находили время на деловой разговор:

– - Вот, смотри… -- на столе перед герцогом стояло около десятка мешочков с пряными травами. – Вот эти три – довольно редкие и дорогие, они привозные. Вот эти, – она указывала пальчиком на пару мешочков побольше, – растут только в Эталии, в определенном месте, цена у них средняя. А вот эти три в серых мешках, думаю, приживутся и у нас. Я купила семян, сколько смогла. Отдам мэтру Агасси, пусть поколдует.

– - Агасси… Это тот ворчливый старик-садовник?

– - Да. И ничего он не ворчливый! А очень умный и работящий.