«Посмотри на меня, птичка», — хрипло говорит он, расстёгивая нагрудник своими побелевшими пальцами.

Я смотрю на него, нежно водя рукой вдоль его члена, и слизываю новую влагу, которая появляется на его кончике. С его губ слетает ругательство, пальцы соскальзывают с ремешков доспехов, после чего он хватается за них с такой силой, что я боюсь того, что они могут не выдержать.

Изменив угол так, чтобы дотянуться до основания его члена, я прижимаюсь языком к его бархатистой плоти и провожу им от одного конца до другого.

Лор становится невероятно тихим. Он даже не пытается снять доспехи. Он просто смотрит и смотрит, и в отличие от моего первого раза, этот процесс не кажется мне унизительным, он только укрепляет мою уверенность в своих силах. Я, может быть, и стою на коленях, но вся власть принадлежит сейчас мне.

Я ещё крепче сжимаю пальцы, и эта драгоценная часть тела Лора, которую я держу в своей ладони, как будто становится ещё толще. Теперь же, вместо языка, я предоставляю ему свой рот, и беру его настолько глубоко, насколько позволяет моё горло. Когда я начинаю давиться, он опускает руку с доспехов и костяшками пальцев начинает поглаживать мою напряжённую челюсть. Его прикосновение такое нежное, что моё сердце наполняется теплом и кажется теперь таким огромным, что едва помещается у меня в груди.

Я уже собираюсь взять его ещё глубже, как вдруг он превращается в дым, и когда снова материализуется, то уже стоит передо мной на коленях.

— Я не хочу кончить тебе в рот, птичка. Не сегодня.

Он обхватывает мой подбородок и описывает большим пальцем форму моих губ.

Я сглатываю, потому что знаю, чего он хочет, и мой желудок скручивает так, словно его наполнила тысяча змеев. Но прежде, чем я успеваю испугаться, он поднимает меня на руки, несёт к кровати и сбрасывает на пол одинокую книгу, оставленную Фибусом.

— Больно не будет. Я клянусь тебе.

Учитывая, что он никогда не проникал сам в себя, он не может быть в этом уверен. Я пытаюсь успокоить свои нервы, пока он отбрасывает в сторону доспехи и рубашку. А затем он снимает сапоги и штаны, и вот его прекрасные обнажённые руки оказываются перед моим лицом. Они похожи на произведение искусства в серых и золотых тонах.

Лунный свет окутывает его торс и подсвечивает каждый мускул и дорожку волос, которые становятся гуще под его пупком. Я опускаюсь по ней взглядом в сторону его пугающего члена, который всё ещё стоит и направлен прямо на меня, точно оружие из кожи, пронизанной венами.

Когда он забирается на кровать, я задерживаю дыхание и резко вдыхаю, когда он останавливается на полпути, раздвигает мои колени и наклоняется. Когда он прижимается губами к моим волоскам и проводит языком между моими складками, я, задыхаясь, произношу его имя.

«Просто проверяю, что ты всё ещё мокрая, mo khra».

Я могла бы и сама его в этом уверить, если бы моё сознание было способно произносить слова, но единственное, что ему удаётся — это воспроизводить стоны поклонения мужчине, который может отправить меня в звёздное небо с помощью своего языка.

Моя спина выгибается, кровь густеет и сосредотачивается в набухшей точке, которую он атакует. Когда он шепчет в моей голове о том, какой у меня изысканный вкус, и что его язык так плотно покрыт моим соком, что он будет наслаждаться мной ещё несколько дней, я распадаюсь на миллион парящих клеток, которые кажутся не более материальными, чем те облака, что он собирает над Люсом, когда выходит из себя.

Наконец, он начинает уделять внимание остальным частям моего тела, и проводит своим мокрым кончиком по внутренней части моего бедра, помечая меня своим желанием. Когда он перестаёт двигаться, его тяжёлый член повисает между моих бедер. Он прижимается своим носом к моему носу, а затем легонько касается губами моих раскрытых губ и превращается в парообразную часть себя. Струйки его прохладного дыма скользят между моих грудей, вокруг шеи, а затем…

Затем его ледяные тени скользят между моими горячими складками, и хотя они не затвердевают, они начинают расползаться и утолщаться, медленно растягивая меня.

— Перевоплотись, Лор, — произношу я сквозь стон. — Перевоплотись обратно, чтобы я могла тебя коснуться.

«Сначала я хочу убедиться в том, что твоё тело меня выдержит».

Я задерживаю дыхание, а его ледяные тени разрастаются всё шире.

«Ты сможешь выдержать ещё?»

— Да, — выдыхаю я, когда его тени растягиваются и начинают растягивать мои стенки.

Моя рука приподнимается и падает сквозь прохладный дым, который растянулся тонким слоём по моему телу.

— Перевоплотись… пожалуйста.

Наконец он уступает мне, его тени светлеют и превращаются в твёрдые выпуклости и извилистые впадины. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, когда он начинает заполнять все уголки моего тела.

— Слишком? — хрипло спрашивает он.

— Нет.

Я хватаю его за попу, чтобы не дать ему дематериализоваться, и хотя это блаженное чувство слегка размывает ясность моего сознания, я с ужасом понимаю, что буду не в силах удержать этого мужчину, если он решит уйти.