Мы пролетаем коридор за коридором, встречая по пути воронов в разных обличьях, минуем теплицу, где я успеваю помахать матери Лора, после чего Кахол залетает под арку. Он делает три взмаха своими мощными крыльями, и мы оказываемся рядом с «Таверной-Базаром», после чего начинаем нестись вдоль коридоров, которые поднимаются на несколько этажей и представляют собой балконы — а точнее взлетно-посадочные площадки, выдолбленные в камне. Большинство дверей закрыты, но некоторые распахнуты, что позволяет мне заглянуть внутрь и разглядеть скромные жилища.

Я внимательно всё изучаю. Впитывая запахи, образы и звуки. И каждый раз, когда мы пролетаем под люком, я запрокидываю голову к небу, позволяя лучам восходящего солнца осветить моё лицо. Я так рада, что Лор в хорошем настроении, потому что мне очень нравится солнечный свет.

Когда мой отец, наконец, приземляется, небо за узкими окнами уже сияет бирюзовым цветом, точно каналы Исолакуори. Но каналы Исолакуори напоминают мне о Данте, поэтому я отгоняю эти мысли и сосредотачиваюсь на чудесном строении из камня и дерева.

Несмотря на то, что «Северная таверна» сделана из точно таких же материалов, что и две другие, от неё исходит совершенно иное ощущение. Вероятно, потому что она состоит из небольших уютных пространств, вместо одного общего пространства, и сиденья в ней сделаны из камня, а не из дерева.

Столы тоже вырезаны из камня. Единственные деревянные предметы — это сосны — настоящие сосны — растущие тут и там в каменных горшках. Они такие высокие, что их зубчатые кроны касаются мириады крошечных выпуклых зеркал, которые покрывают потолок и сверкают в свете солнца и факелов.

Спрыгнув со спины своего отца, я кручусь вокруг себя, в восхищении разглядывая всё вокруг.

— Твоя мать хотела, чтобы мы переехали сюда — то есть в жилище поблизости.

Мой отец перевоплощается обратно в человека. Как и я, он смотрит наверх.

— Она нашла для нас идеальное, — его кадык заостряется, — идеальное гнездышко.

Его веки захлопываются на несколько долгих мгновений.

— Оно уже занято?

— Я уверен, что владельцы будут не против его продать — ведь все предпочитают южную часть, где воздух в разгар зимы не такой ледяной, как это бывает здесь.

Он указывает жестом в угол помещения в форме полумесяца, и я сажусь.

Мои ноги касаются прохладного камня, а предплечья ложатся на гладкий, как мрамор, стол. К нам подходит улыбающаяся женщина-ворон, но её улыбка исчезает, когда она замечает меня. Моя сомнительная репутация определённо меня опережает. Я не даю её реакции повлиять на своё настроение. Она, может быть, и знает обо мне, но она не знает меня.

Отец спрашивает, чего я хочу, и я отвечаю, что ем всё, кроме рыбы и мяса. Это как будто поражает его. Он снова обращает внимание на работницу таверны, перечисляет длинный список блюд, после чего снова сосредотачивается на мне.

Когда она уходит, он соединяет руки перед собой на столе и пристально смотрит на свои тупые ногти и костяшки пальцев, которые покрыты синяками.

— Твоя мать тоже не ест животных, как и большинство шаббианцев. Вороны не следуют этому правилу, потому что нашим телам нужен животный белок.

— А фейри?

— Фейри приходится подчиняться законам Шаббе, так же как когда-то шаббианцев принуждали соблюдать законы фейри, когда они ещё могли выходить в этот мир.

— Ты был там?

— Да. Много раз.

Мне хочется попросить его пронести меня вокруг острова, но я боюсь, что он может попытаться закинуть меня за магический барьер. Я решаю попросить Лора. Он, конечно же, согласится и не попытается забросить меня на розовый остров.

— Это одно из красивейших мест на Земле.

— И где там живут люди? Остров кажется таким маленьким.

Улыбка касается губ моего отца.

— Это иллюзия, созданная Котлом. Когда ты проникаешь за стены из песчаника, королевство становится больше. Оно такое же большое, как Люс, и такое же цветущее как Тареспагия.

У меня отвисает челюсть, а мой отец смотрит на меня и моргает.

— Ты не знала об этом?

— Нет.

— Как я понимаю, ты никогда не встречала шаббианцев, а те немногие фейри, что путешествовали туда в последние годы, не возвращались домой. Хотя я удивлен тому, что Лор не рассказал тебе о родине твоей матери.

— Мы с ним не очень ладили до… до вчерашнего дня.

Мои щёки теплеют.

Мой отец вздыхает.

— Твоя мать однажды пошутила, что ты снимешь не только его заклятие. Мне не понравилась эта шутка.