Это он зря — женщины тут же сплотились вокруг общего врага:

— Это вот такая у нас милиция в совхозе? — риторически спросила мама Коли.

— Совсем порядка не стало — каждый день то драка, то поножовщина, то воруют! Раньше-то поспокойнее было! — подключилась сильно преувеличившая мама Славика.

Не надо на меня так жалобно смотреть, Филипп Валентинович.

Считав мое нежелание вмешиваться, участковый мощно отмазался:

— Милиция старается.

Это он зря — дамы возбудились еще сильнее и вылили на сотрудника пару минут почли неразборчивых из-за тона и громкости претензий. «А на той неделе…», «А когда у Наташки…», «А Васька-то че творит…».

— Хватит! — лязгнул Филипп Валентинович совершенно неожиданным для меня металлом в голосе.

Подействовало.

— Профилактика преступлений проводится согласно распорядка. Лекция об опасности применения взрывчатых веществ для браконьерского способа рыбной ловли состоялась не далее как вчера. Ваши сыновья на ней присутствовали, — подавил остатки бунта.

Малолетние герои, исключая Славика, синхронно отхватили по карательному подзатыльнику от матерей.

— Сережка сказал, что мы свинарник спасли! — напомнило «исключение».

Взрослые посмотрели на меня.

— Нужно было нести взрывчатку Филиппу Валентиновичу, — наставил я ребят на путь истинный. — И не только ее — все опасное и подозрительное ему нести надо. Всегда. Без исключений. Договорились?

Ребята согласно закивали.

— Мы сейчас с вашими родителями поговорим, а вы тихонько в коридоре посидите, хорошо?

Еще порция кивков.

В кабинете участкового провел разъяснительную работу на тему «что делать, если в деревне завелся террорист?». Народ сильно проникся, и мама Коли привела его к нам на допрос.

— Покажешь где нашел? — спросил я.

— Покажу! — сразу вызвался он.

Кое-как отделавшись от любопытных дам и еще более любопытных детей, прихватив с собой Альбину Афанасьевну с сыном, участкового и дядю Германа, на «Таблетке» отправились по указаниям гордого ролью штурмана Коли.

Миновав готовое и сданное здание общежития, две строящиеся пятиэтажки и почти готовый детский садик (с бассейном, здоровенной детской площадкой, планируемым живым уголком и собственным сквериком с бюстом Ленина) и въехали в еще не успевший покрыться зеленью лесок.

— Дальше пешком придется, — расстроил нас Колька, указав за деревья.

Не проехать.

Спешились — все предусмотрительно в резиновых сапогах, так что грязюка нам не помеха. Прочапав две сотни метров, уперлись в старую ель со здоровенной старой трещиной у корней.

— В ней и нашли! — ткнул пальцем провожатый.

— А если бы там кто-то жил? — отвесила ему мама наградной подзатыльник. — Без пальцев бы остался!

— Да кто тут жить захочет? — возмутился пионер-герой.

Участковый наклонился к трещине, посветил туда динамо-фонариком и прокомментировал:

— Считай — дупло, — выпрямился и добавил, убирая фонарь в портфель. — Пусто.

— Следов не найти, — подключился дядя Герман.

Значит и вправду не найти.

— Список имеющих доступ к химикатам и обладающих достаточными для изготовления кустарной взрывчатки навыками у нас есть, — предложил альтернативу Филипп Валентинович.

— Триста два человека, — уточнила Виталина.

— А я и не знал, что такой есть, — признался я.

Отвезли домой Альбину Афанасьевну с Колей — крюк получился изрядный, но приказы «в центр» уже были отданы по ближайшему телефону. В ДК получили список, посоветовались и для начала сузили его до полусотни подозреваемых. Потом дядя Герман укоризненно покачал головой и вычеркнул оттуда четверых ветеранов-диверсантов.

Проконсультировавшись с папой Толей (надо же председателя хоть немного в курсе держать!), убрали еще восемнадцать — они в командировке в «Сокольниках», строят там пятиэтажку по совхозному проекту, и на момент пропажи удобрений уже были там.

Пробежавшись по остальным бюрократическим кабинетам ДК, подтвердили алиби еще девятерым.

— Вот теперь можно и поработать! — счел я первую стадию расследования законченной.

Распределенные по подозреваемым сотрудники (включая Виталину — вызвалась) отправились проводить беседы и — в случае необходимости — обыски, и я проводил их до крылечка ДК, оставшись ждать дорогую гостью — узнала, что подружки переехали сюда и тоже разохотилась, на «пятерочки» добив седьмой класс экстерном.

Увидев скучающего меня в окно, из ДК вышел Борис Николаевич — наш пятидесятишестилетний электрик, закрепленный за «административным кластером». Поздоровались, он достал пачку «Беломора», из нее — папиросу, прикурил от спичек, поозирался и не без смущения спросил:

— А это правда, что японец в типографии — самурай?

— Правда, — не стал я его разочаровывать. — Свободный ронин.

— Ишь ты как! — уважительно поцокал языком Борис Николаевич. — А кто такой «ронин»?

— Типа японского пролетария, — не стал я вдаваться в подробности.