Прибыв в совхоз, остановились у ДК и пошли в студию, откуда тихонько (потому что звукоизоляция) доносилась музыка.

Вошли, прервав репетицию — корейские музыканты благополучно прибыли, заселились в отдельные квартиры (как и будущие звезды) и уже начали наедать щеки. Сами девочки с детства хорошо питались, что самым благоприятным образом сказалось на фигурках, так что даже немного диету соблюдают.

Поздоровались.

— Ну что, товарищи, показывайте! — велел я, усевшись на стул рядом с Виталиной.

Народ понятливо поклонился и показал «Toccata and Fugue in D Minor» Ванессы Мэй: []. Распределить партии по девочкам оказалось совсем не сложно, так что прелесть мелодии не пострадала.

Далее показали переработанные «четыре сезона» Вивальди:

[ Bond — Winter of Four Seasons of Vivaldi — YouTube ]

— Хорошо! — честно похвалил их я.

— Я бы хотела поговорить о нарядах, Сергей, — влезла бабушка-куратор.

— А что с ними? — включил дурака я.

Репетируют музыканты в удобной спортивной одежде, но для сцены наряды отличаются — Розэ мы нарядим в стиле «готическая лолита», а Джису — в белого «ангелочка». Юбочки будут короткими, а плечики — открытыми.

— Наряд Розэ очень легкомысленный! — заметила товарищ Син.

— Мы здесь с позволения товарища Ким Ир Сена занимаемся шоу-бизнесом, — ответил я. — Бизнес — это понятно: валюту для Истинной Кореи зарабатываем. А «шоу», — развел руками. — Важна не только музыка, а, так сказать, комплексный аудиовизуальный ряд. Пришедшему на концерт гостю должно быть на что смотреть — иначе он останется недоволен. Увы, западные люди во многом руководствуются примитивными инстинктами и трижды проклятым индивидуализмом, поэтому наша задача — подчеркнуть индивидуальность наших артисток. Поработаем и над музыкантами — например, товарищу Ли в обязательном порядке придется отрастить и обесцветить волосы — он и его клавиши все время на глазах, так что глаз за него должен «цепляться». Простите, товарищ Син, но творческий контроль над этим проектом доверен мне товарищем Ким Ир Сеном не просто так — я хорошо умею пробивать культурный барьер, получая в итоге валютный ручеек. Наряды Розэ и Джинсу — одна их составляющих успеха, и позволят Корее накормить миллионы будущих солдат.

Товарищ корейский капитан извинилась, я выдал музыкантам для освоения песню с вокалом, и мы с Вилкой отправились перетаскивать приставки из машины в отведенное под «игровуху», уже укомплектованное черно-белыми (потому что цветов приставка все равно не показывает) телевизорами помещение.

— Мог бы и рабочих попросить, — пожаловалась она в процессе.

— Не шаришь, — с улыбкой покачал я головой. — Эта комната прямо с завтрашнего дня станет давать чудовищные притоки неосязаемого, но оттого не менее приятного, самого ценного в мире ресурса — детской радости, и лично мне очень приятно оборудовать ее своими руками.

— Хороший ты, Сережка! — умилившись, девушка чмокнула меня в щечку.

— Да ладно тебе, — смутился я.

Подключив последнюю приставку, мы проверили работоспособность — все в порядке! — и отправились вешать на доску с расписанием давно заготовленную табличку с часами работы и правилами поведения в «игровухе». Мелочь, а до чего приятно!

Вечером всей семьей уселись смотреть программу «Время» с самым настоящими советскими миллионерами в гостях. Напротив ведущего — Илья Петрович Васильев, мужик средних лет с модными усами и прической «каре». Одет, как и положено уважающему себя советскому миллионеру, в джинсы, джинсовую рубаху и джинсовую куртку. Все — кооперативное, на джинсе он и поднялся.

— Мы быстро поняли, что из джинсовой ткани можно шить что угодно, — важно поведал он историю своего успеха. — Начав с джинсовых юбок, мы освоили изготовление рубах, курток, шапок и сумочек. Народ нашу продукцию обожал, но на прошлой неделе нашему кооперативу начали вставлять палки в колеса.

— Как же так получилось, Илья Петрович? — спросил ведущий.

— Государственное предприятие «Тверь», испугавшись остаться не у дел, выкупило всю джинсовую ткань в стране на пятилетку вперед! — возмущенно ответил кооператор. — Пользуясь случаем, я бы хотел обратиться к Министерству легкой промышленности. Товарищи, «Тверь» оставила нас без сырья, и мне пришлось уволить двести человек — нет сырья — нет производства. Нет производства — нет прибылей. Нет прибылей — нечем платит зарплаты. На минуточку — сто шестьдесят рублей в месяц плюс премии!

— Товарищ, когда вы отправили заявку на участие в программе, вы похвастались полутора миллионами на сберкнижке, — заметил ведущий.

— Это так! Все деньги заработаны честно! — на всякий случай подстраховался кооператор.

— Как говорят у наших поднаторевших в капитализме партнеров — «бизнес — это всегда риск», — нейтрально ответил ведущий. — И их бизнесмены любят оправдывать получение своих сверхприбылей этими самыми «рисками». Мы — не в сказке живем, Илья Петрович, и, уверен, распорядись вы доходами вашего кооператива умнее вместо складирования их на собственную сберкнижку, вам бы не пришлось жаловаться на единственное в стране фабричное производство, извините, джинсовых штанов!

— Получай, торгаш! — озвучила милая девочка Таня мораль выпуска.

Так-то такое, кооператора жалко — государство сыграло прямо нечестно. Впрочем, рыночной экономики во всей ее прелести никто и не обещал.

— Список уволенных вами товарищей направлен в министерство легкой промышленности, — добавил ведущий. — Для последующего трудоустройства на государственные предприятия. Средняя зарплата швеи по стране, кстати, сто пятьдесят рублей, — приложив кооператора, ведущий неприязненно на него посмотрел. — До свидания, товарищ Васильев.