От плиты исходил жар. Часы мерно тикали. Гости веселились, как в последний раз…

Ещё секунда, и я взбодрился, потому что подумал о своём коронном блюде. Том, что изобрёл самостоятельно и лично готовил важным гостям.

Посреди сахарного сиропа карабракадабра сидела на половинке груши, как на выступающей из воды кочке. Тело её представляло собой четвертину яблока, в которую шприцем было введено варенье. Я тонко отрезал кружок апельсина и разделил пополам — это будут крылья. Воткнул зубочистки наподобие усиков. И все части — на тонкой проволочной конструкции. Я раскидал ягоды по тарелке и посыпал результат сахарной пудрой. Две тарелки, две порции. Идеально!

В этих чудных созданиях — моя душа. Всё, что я могу сделать для несчастного рабовладельца и наркобарона, — это подать блюдо, которым он по-настоящему насладится в последние часы жизни. Надеюсь, моё творение этого достойно. Он положит его в рот, запьёт вином и заест отравленным тортом… Хотя это уже не моя вина.

Я отодвинул занавески, отделяющие зал от кухни, и прокашлялся.

— Специально для новобрачных, коронное блюдо нашего ресторана — карабракадабра!

Да, я сам вышел к посетителям, чтобы преподнести им своё творение. По залу прошёл шёпоток: что за карабракадабра такая? Тарелки стукнули о стол. Жених настороженно посмотрел на блюдо и подцепил вилкой голубику.

Я жадно смотрел, как они едят, следил за выражением лиц и отчаянно пытался понять их чувства. Потому что это моё и только моё блюдо, не имеющее аналогов, свет души.

Жених и невеста съели всё. И яблоко, и грушу, и сироп.

— Знаете… — задумчиво произнёс глава клана.

Я покрылся потом.

— Это простое блюдо, но, — он улыбнулся, — восхитительное!

Невеста закивала. У неё была чудесная улыбка, и слёзы признательности навернулись на мои глаза.

Жених (как же всё-таки молод!) продолжил:

— Я бы съел ещё немного вашей карабракадабры, но… — Он снова сделал задумчивую паузу. — Боюсь, тогда в меня не влезет торт… Впрочем… Тортов я много ел, а такое — впервые! Не могли бы вы приготовить нам ещё две порции?

Он убьёт меня. Вот именно этот человек убьёт меня, когда его подчинённые заснут и не проснутся. Он возьмёт автомат и расстреляет меня и моё заведение. Продаст органы. А косточки, знаю, кинет собакам!

Я должен спасти свою жизнь. Я должен сказать, что у нас нет ни яблок, ни апельсинов, ни ягод, ни груш. Внезапно закончились. Пропали. Но какое же это счастье: кто-то по достоинству оценил мою карабракадабру!.. Вечера в поисках вдохновения, труд, надежды… Всё было не зря!

Решение приняло само себя. Чуть не рыдая и покрываясь потом от ужаса, я услужливо улыбнулся и сказал:

— Это может занять время, до двадцати минут. Ждите моё коронное блюдо!

Иллюстрация Magpieewing

Мир заселили человекообразные существа, похожие друг на друга как две капли воды: у всех две руки, две ноги, глаза, нос и рот. Но они только выглядят одинаково, а на самом деле разительно отличаются. Достаточно посмотреть, и становится понятно: они делятся на злодеев и людей.

Этот герой сам не очень понимал, почему так. Во всяком случае, на уровне сознания. Но за годы скитаний он отточил инстинкты так, что мог сходу определять злодеев. Определять и убивать.

Правда, иногда они носили маску. Бывает, мы видим человека и думаем, что понимаем его. И вдруг оказывается, что в нём таится Зло.

***

На пути странника встала гора, и он начал подъём. Не обходить же.

Ветер раздувал его плащ. Дорога извивалась по крутым склонам, становясь всё более узкой и опасной. У подножия горы росли берёзы, а теперь деревьев почти не стало, только кустарники кололи небо над каменными обрывами в вышине.

Каждый шаг давался с усилием, но не было ни одной стоящей причины для привала.

Он остановился. За очередным изгибом оказался обрыв. Слишком большой, чтобы перепрыгнуть, но слишком маленький, чтобы повернуть назад.

Ближе к камням сохранились уступы… Не очень-то надёжные. Странник шагнул на первый — место хватило лишь для одной ноги. Внизу зияла пропасть, холодная и опасная.

— Если упаду, ничего не почувствую, — произнёс он в пустоту.

Но ведь странник твёрдо знал, что лишён страха. Зачем понадобилось говорить себе то, что и так понятно?

Уступ за уступом, аккуратно перебираясь, ему удалось преодолеть две трети обрыва. Дальше поставить ногу было некуда. Он прыгнул и ухватился за торчащий из скалы камень, раскачался, отпустил его и приземлился у самого края пропасти.

Странник преодолел обрыв. Справился. Теперь он прислушался к себе и понял, что внутри ничего не шевельнулось: ни удовлетворения, ни торжества. Как всегда.

Он шёл. Через некоторое время дорога стала расширяться и вывела странника на небольшое, милю в диаметре, плато. Вдали стояли покосившиеся домики, штук двадцать. Под ногами росла трава.