Странник что-то почувствовал: его состояние изменилось, но как — непонятно. В голову пришла мысль:

«Она — человек, пожалуй».

Девушка продолжала:

— Но, мне кажется, достаточно было их напугать… пригрозить, что ли…

Странник опустил глаза, взял меч и продолжил его затачивать.

— Горбатого могила исправит, — сказал он. — Они ведь тебя обижали?

— Нет. Здесь не любят меня, но не обижают. Меня нельзя обижать, — девушка хитро улыбнулась, — потому что я сглажу.

— Как?

— Это получается против моей воли. Вот просто так. Недавно парень залез в баню и всем растрепал, на каком месте у меня родинка. Так он упал со стремянки и сломал ногу. А бабушка меня назвала бездельницей. И у неё через час прихватило сердце. Я колдунья! Поэтому люди меня опасаются. А это что?

Девушка протянула руку, коснулась рукояти висящего на поясе странника кинжала и достала его из чехла.

— Ого, — благоговейно произнесла она. — Он белый. Ты сейчас и его будешь затачивать?

Странник отмахнулся:

— Его нельзя затачивать.

Девушка поднесла руку к острию… Но резкий крик оборвал её:

— Осторожно!

Застыли испуганные глаза. Странник выхватил кинжал из руки девушки и воскликнул:

— На лезвии — яд!

Всё произошло быстро. Она ничего не успела понять.

— Я не виновата… Я не знала… — начала оправдываться девушка. — О боже! У тебя рана!

Действительно, странник схватил кинжал за лезвие, пытаясь не допустить её идиотской гибели. Теперь на руке зиял порез.

— Яд! — закричала девушка. — Там же яд!

Она не могла сразу разрыдаться, потому что была в сильном шоке. Только смотрела на руку мужчины огромными глазами и прижимала ладони ко рту. Затем она издала странный звук. Кажется, сейчас начнётся истерика.

Странник взял меч и спокойно продолжил его затачивать.

— На меня яд не действует, — сказал он.

Стояла тишина, лишь где-то вдалеке мучилась бессонницей ворона — зловеще каркала. Девушка медленно приходила в себя. Она в последний раз всхлипнула и спросила жалобно:

— Тебе больно?

Странник ответил:

— Я ничего не чувствую.

Девушка недоверчиво покосилась на него.

— Как? Совсем ничего?!

— Ничего и никогда.

— Ты не чувствуешь боль?

— Нет. Не умею.

Странник сомневался, что сказал правду. «Ты можешь чувствовать боль. Сердцем», — таковы были последние слова матери. Но как проверить её догадку? Настолько глубоко его никто не ранил.

Девушка подсела поближе с некоторой осторожностью.

— Ты действительно как будто не имеешь чувств, — сказала она.

Странник не мог не согласиться:

— Да.

Упрямое неприятие отразились на милом личике девушки.

— Ты не можешь ничего не чувствовать. Если ты ничего не чувствуешь, то зачем тебе что-то делать?! Зачем убивать, зачем точить меч?! Зачем просыпаться по утрам? Ты можешь просто сесть и сидеть как истукан… Как камень.

Удивительно, насколько очевидные вещи порою приходится объяснять окружающим.

— Таков мой путь. Я делаю что должен, — сказал странник.

Девушка задумалась.

— Ты чувствуешь страх смерти?

— Я знаю, что у других он есть. Но у меня — нет, я бессмертен.

— Но когда-нибудь ты состаришься и умрёшь.

— Я не старею.

— Ты чувствуешь голод?

— Нет, я просто знаю, что необходимо поесть.

— Ты чувствуешь радость, удовлетворение?

— Я не знаю, как это.

Девушка поразмышляла.

— Это… ну… такая наполненность, приятная расслабленность… ты доволен и кажешься себе выше.

Странник промолчал.

«Возможно, — подумал он, — я чувствую удовлетворение, действительно. Когда убиваю».

— Ты кого-нибудь любишь? — продолжала девушка.

— Я ничего не чувствую.

— Невозможно никого не любить! А свою маму?

Странник что-то почувствовал… кажется. Его мать, его создательница, экспериментировала со своим телом во время беременности: накачивалась малоизвестными опиатами, намеренно заражалась болезнями и оперировала себе живот. Не ограничившись обычной женской способностью к вынашиванию, она решила по-настоящему созидать. Никого иного, как человека, который бы превосходил других. И именно поэтому он не чувствует ни боли, ни эмоций; его тело не восприимчиво к ядам, которые ему с раннего детства добавляли в пищу; на человека он даже внешне не похож — существо странное и страшное. Всё, что осталось настоящего, — предназначение убивать. Но он — герой, и ему подобает убивать только злодеев.