Выходя, он постарался быть как можно ближе к ней, и та опять улыбнулась. И опять в груди загрохотало сердце, и надежда бурным толчком отдалась в голове. Он даже вздохнул судорожно и радостно, ощутив лёгкую волну её запаха. Запаха пота и благовоний. Они тут же вскружили ему голову, и он издали проводил её до дома под ехидные смешки сестры, строгие взгляды донны Луизы и некоторых старых сеньор, которым удалось что-то подметить.

А совсем скоро мальчишка из сыновей слуг принёс ему записку. Он не спросил от кого это, вручил медяк за доставку, и с благоговением развернул бумажный листок. Там было написано неровным почерком всего несколько слов: «Жду после вечерней службы у калитки» — подписи не было, но и так ему стало ясно, кто автор этих слов.

Там не стояла дата, но он посчитал, что должен сторожить это время постоянно и уже в этот вечер стоял в тени дерева в двадцати шагах от калитки.

Стояла душная ночь, только что сменившая вечер. Служба давно закончилась. Прихожане разошлись, а девушки нигде видно не было. Но он терпеливо дожидался, понимая бесполезность или насмешку. Последнее его не оскорбляло.

Так и не дождавшись девушки, он побрёл домой и там получил порцию насмешливых взглядов и слов сестры и строгого осуждения донны Луизы. Обе не стали его разубеждать или уговаривать, но вид их был красноречив.

Увидел он её лишь на третий вечер, как только прихожане проследовали по домам. Её подруга составила Иветте компанию, и остановилась поболтать у калитки. Но продолжалось это не более минуты, и подружка удалилась, торопливо спеша домой. А Иветта не ушла, и Ник осмелился выйти из укрытия под деревом.

Они встретились, молча смотрели друг на друга. В темноте слышалось их взволнованное дыхание. Никто не осмеливался первым нарушить тягостное молчание, и всё же Иветта первая сделала шаг навстречу.

— Я не могла остаться здесь в первые вечера.

— Так и понял, — не узнавая своего голоса, проговорил Ник. — Вам нельзя у калитки долго оставаться?

— Несколько минут можно. Я нарочно попросила подругу побыть со мной, чтобы все видели, с кем я остановилась поболтать.

— Кто ваш жених? — спросил Ник и понял, что ляпнул глупость.

— Да ну его! — резко ответила девушка шёпотом. — Я его ненавижу! Но он у папы на первом месте. Деньги имеет хорошие.

— Но как же тогда? — воскликнул Ник тоже мрачным шёпотом.

— Можно просто встречаться. Вас Николасом зовут ведь?

— Да. Можно просто Ник. Вы Иветта?

Она кивнула в ответ и улыбнулась. Из двери послышался голос женщины:

— Иветта, заканчивай с Матильдой! Иди домой!

— Сейчас! Прощусь только! — ответила девушка, и Нику показалось, что он в это время теряет что-то очень важное и дорогое.

— Вас зовут, — упавшим голосом сказал Ник.

— Надо идти. Я буду здесь в это же время. Наверное, послезавтра. Придёте?

— Обязательно, — жарко выдохнул юноша. Она тронула его за руку и ушла, обдав его волной божественного запаха, как ему показалось.

Хотелось продлить мгновения соприкосновения, но она уже поднялась по ступенькам крыльца. Дверь скрипнула, противно и гнусно.

Ник был в состоянии странней апатии, и в то же время было приятно, волнующе и томительно одновременно. Ему не хотелось возвращаться домой, зная, как его встретят домочадцы. Но идти надо и он настроился на насмешки.

Сестры нигде не было, а донна Луиза ничего не сказала, ограничившись вопросом, возясь о очага:

— Ужинать будешь?

Он помедлил, но ответил решительно:

— С удовольствием, донна Луиза. Я сегодня получил добавку и могу вам выложить два фанама для местного базара.

— Лучше бы ты купил себе что-нибудь из одежды, а то поизносилось всё. Ты ведь молодой, а всем молодым хочется выглядеть прилично. Подумай об моих словах, Ник. А то всё сестре да сестре. А она девочка уже с претензиями. Балуешь ты её. До добра это не доведёт.

— Да что вы, донна Луиза! Сами балуете, а мне это просто не по карману.

— Однако она позволяет себе покупать хорошие одежды и туфли. Уже познакомилась с местными девушками. Именно с девушками, а не с девочками, как бы ей было положено по возрасту.

— Пусть себе, донна, — Нику было сейчас не до сестры. Голова забита совсем другим, но слова женщины относительно его одежды обеспокоили на самом деле. И он поклялся себе, что обязательно купит себе хорошую одежду, а не будет ходить в старой, уже изрядно потрёпанной и латаной.

Он стал задумываться над своей внешностью и улучал момент, когда хозяйки не было поблизости. Тогда прокрадывался к ней в комнату и всматривался в себя в её большом зеркале.

«А что, — подумал он с удовольствием, — морда вполне заметная, а с одеждой легко устроить. Завтра можно и посмотреть, что купить. Донна права».