Тогда я остановился на краешке парапета, сделал глубокий вдох и взволнованно посмотрел на небо.

Оно было чёрное, широкое и необыкновенно чистое, как в первый день творения… Это было первое небо. Первое небо первой ночи моей истории. Первое небо, когда в бессмысленном мире появилась судьба. Появился смысл. Появилась история. Это небо, эта ночь, была одной огромной баночкой чернил, — в моих руках был стержень. И весь этот яркий, пышный, ослепительный город — мой холст.

— Начинается… — шепчут мои губы.

Всё… Начинается.

Добравшись до своего храма, я убедился, что Коу не проснётся в ближайшее время, а затем направился в ангар и спрятал труп. Можно было вернуть его в могилу, ибо в этом состоянии он мне вряд ли ещё пригодится, но искать её сейчас было решительно лень.

Затем я снова вернулся в храм и стал репетировать свою грядущую речь. Первая сцена была сыграна, но следующая обещала быть намного более трудоёмкой и, признаться, я даже немного волновался. Я даже не сразу вспомнил о ране, которую получил Коу. Когда же я обратил на неё внимание посреди очередной репетиции, на время которой я разместил вялое тело моего подопечного в комнате, чтобы приноровиться говорить в его присутствии, то немедленно изъял из его руки гнилой зуб, обработал царапину особенным отваром и наложил пластырь.

После этого я решил перевести дух и долгое время наблюдал, как наливается заря…

Стояла тишина. Я сидел на пороге храма и чувствовал себя странно, как бы за кулисами. Такие эпизоды в кино и даже сериалах не показывают.

Впрочем, пусть.

Иногда следует брать перерыв…

…

…

…

Коу проснулся в непривычной для себя позе.

И непривычном месте.

Вместо мягкой кровати его спину поддерживала ровная и твёрдая поверхность.

Что происходит?

Первой его мыслью было, что он упал с кровати. Вполне вероятное развитие событий. Ему приснился дурацкий сон, он свалился прямо на пол и проспал так ещё некоторое время… Возможно даже продолжительное, судя по свету, который пробивается через его закрытые веки, и витающую вокруг утреннюю свежесть.

Коу медленно приоткрыл глаза, ожидая увидеть знакомый поток своей комнаты, люстру, краешек распахнутого окна и белую штору, надутую ветром, как парус.

Его пронзила лёгкая дрожь.

Перед ним предстал затемнённый, перетянутый деревянными балками потолок.

Коу резко приподнялся и обнаружил себя в старинном деревянном помещении, напоминающим храм. Сердцебиение Коу участилось. Что происходит? Где он? Как он сюда попал? Тысячи мыслей немедленно пронеслись у него в голове. Тревога всё нарастала, а затем… Наступила тишина.

Коу сделал глубокий вдох. Прикрыл глаза. Вздрогнул от холода. Тяжёлая деревянная дверь была приоткрыла, и в помещение разливался утренний свет, а вместе с ним — свежий, прочищающий голову ветер.

Каждое утро, прежде чем идти на кухню готовить завтрак, Коу открывал окно и с минуту вдыхал утреннюю свежестью, чтобы развеять вязкую сонную дымку; сделал он это и сейчас, и вскоре его беспокойное сердце притихло и стало биться лишь немного быстрее обычного.

Коу осмотрелся. Комната не казалась ему пугающей, просто непривычной. Он хотел приподняться, как вдруг почувствовал жжение в своей правой руке. Коу посмотрел на ней и увидел на тыльной стороне ладони вязкую, пропитанную зеленоватой жидкостью повязку.

В ту же секунду у него перед глазами мелькнуло бледное лицо, торчащий из носа червяк и холодные мёртвые глаза.

Коу сглотнул.

Неужели всё это было…

Он помялся и медленно поднялся на ноги. Главная дверь была закрыта. В другой сияла щёлочка утреннего света. Коу, ступая по скрипучим деревянным балкам, подошёл и медленно её приоткрыл.

На секунду ему пришлось зажмуриться от света; когда же зрение Коу привыкло, ему открылось необыкновенное зрелище…

С террасы он увидел запущенный песчаный дворик, с трёх сторон окружённый высокими хвойными деревьями. Местами его покрывали сорняки. Прямо на песке сидел мужчина со скрещенными ногами. У него было светлое лицо, которое казалось особенно бледным в ясном свете прохладного осеннего неба, и чёрные волосы. Даже в сидячем положении нельзя было не заметить необычайный рост этого человека.

«Не закрывай глаза…» — раздался в голове Коу его голос, и снова перед ним чёрной молнией вспыхнули воспоминания.

Коу замялся.

Глаза мужчины были закрыты. Его лицо казалось предельно сосредоточенным. Он напоминал монаха, погружённого в медитацию. Коу испытал подобие благоговейной робости. Не смея пошевелиться, он стоял и наблюдал.

Прошла минута, две… Может меньше. На Коу была только лёгкая белая рубашка, а погода меж тем действительно испортилась. Хвои пыхтели в порывах холодного ветра. Коу уже собирался вернуться в храм, как вдруг оторопел: мужчина приподнялся, отряхнулся и посмотрел прямо на него спокойными чёрными глазами.