Ян барабанит пальцами по подлокотникам, тянется к рюмке. Выпивает и… впервые проигрывает. В смятой записке ему попадается крутое желание – отправить пятизначную сумму денег на помощь больным детям. Пока я ищу в соцсетях какой-нибудь сбор, Вове приходит оповещение об отмене заказа такси. Он негромко ругается и делает очередную попытку.

— Вот! Я недавно увидела девочку, которой нужна срочная операция на глаза, — показываю мужу. – Зрение катастрофически падает с каждым днём.

Каминский вводит номер карты в банковское приложение и отправляет приличную сумму пожертвований.

— Продиктуй и мне, пожалуйста, — просит Титов. – В этом мире столько всего красивого. Будет жаль, если малышка этого не увидит.

Я киваю, радуясь тому, что, сбор, возможно, скоро закроют. Но при этом кожей чувствую звенящее напряжение и нехватку кислорода. Встаю с дивана, подхожу к окну и впускаю в комнату приятную майскую прохладу.

Титов берёт в руку рюмку, выпивает. Кривится, потому что ему впервые попалась текила. Это означает, что следующее желание – его.

Когда я прохожу мимо – он зачитывает. Понятия не имею, кто это написал, но от услышанного становится неловко.

— Чёрт. Мне нужно поцеловать представительницу противоположного пола, — произносит Вова и для убедительности показывает текст, который написан кривым почерком.

Догадываюсь, что это был Семён.

— Целуй, — произносит Ян. — Только у Майи спроси.

— Ты позволишь?

Мой муж слегка кивает, мол, можно. Смотрит то на меня, то на друга. Поза расслабленная, ноги широко разведены. В глазах не огонь, а пожарище.

Я застываю над Вовой не в силах сесть рядом. Он берёт меня за запястье, вскидывает взгляд. Я облизываю пересохшие губы и кожей чувствую, как сильно он этого хочет. Возможно, как никто другой раньше.

— А ты разрешишь, Май? – интересуется Титов. – Обещаю, что не обижу.

В ушах барабанит пульс, а сердце колотится на разрыв – не меньше. Я ничего не отвечаю, но, тем не менее, позволяю усадить себя на колени. Задерживаю дыхание, закрываю глаза. Спустя секунду чувствую тёплое и бережное касание чужих губ на своих губах.

***

Как я и думала, Вова целует ласково и нежно. Почти невесомо. Обхватывает губами мою нижнюю губу и всасывает в себя. Приглушённо стонет. Я ощущаю, как вибрирует его грудная клетка.

Шокирующее осознание того, что прямо сейчас происходит в гостиной нашего дома, заставляет кровь молниеносно нагреться и разнестись по венам. Интуиция буквально вопит, что пора заканчивать игру и уходить к себе в спальню, но всё, что я могу сейчас делать – это замереть и принимать поцелуи другого мужчины. Впервые не мужа.

— Ты само совершенство, Майя, — жарко шепчет Титов.

Он гладит меня по бедру, нахваливает и купает в восхищении, возводя мою самооценку до небес. Затем снова прижимается к моим губам и переходит к более решительным действиям. Целует глубоко и по-взрослому. Долго, словно напиться не может. Облизывает мой язык, наполняет своим вкусом. Срывает всевозможные защитные стоп-сигналы. Я же пьянею от спорных эмоций, которые испытываю.

— Хорошая такая… — произносит со всей искренностью.

Пальцы Титова подрагивают от предвкушения, а я не делаю ни единой попытки, чтобы пошевелиться или как минимум ответить. Не потому, что мне не нравится — потому что я полностью ошеломлена происходящим. И потому что этот поцелуй без особых колебаний позволил Ян.

Интересно, что он чувствует сейчас? Ему приятно? Ревностно? Больно? Я, кажется, схожу с ума.

Вова осторожно убирает непослушные пряди моих волос за ухо, затем трогает и гладит, осознанно нарушая границы желаний. Что он делает? Что я делаю? Что мы делаем?

Когда Титов предпринимает новую попытку впиться в мои губы, я отворачиваюсь и с трудом выдавливаю из себя слово: «Хватит».

Услышав разочарованный вздох над виском, ощущаю как длинные пальцы впиваются в мою кожу, а затем нехотя отпускают. И только тогда я поднимаюсь на ноги и перевожу взгляд на Яна.

— Продолжаем, — он не спрашивает, а ставит перед фактом, после чего наполняет рюмки текилой и водой.

Каминский не выглядит ни злым, ни расстроенным. Изнывающим от ревности. Скорее, заинтересованным.

Губы слегка приоткрыты, глаза темнее ночи. Если присмотреться, то можно разглядеть в его зрачках полыхающие языки пламени. Я понимаю, что ему, как ни странно, понравилось.

— Да, давай, — соглашается Титов и пытается незаметно поправить эрекцию, упирающуюся в молнию джинсов.

Я снова сажусь на диван, но на другой его край. Теперь в гостиной просторно из-за уехавших гостей и нет смысла тесниться и прижиматься к друг другу бёдрами. Но дело, конечно же, не только в этом. Близость с Вовой вызывает во мне самые разные реакции, к которым я не совсем готова.