— Ты… ты где пропадал? Пашка так ругался!.. Пусть, говорит, только придет, а ты все не идешь… — Голос Оли зазвучал невнятно, жалобно. — Ночь уже…

— А ты все Пашку боишься? — вдруг спросил Федька просто и легко.

— Еще чего! — возразила Оля. — И ни капельки не боюсь.

— Тогда пойдем вместе на танцы! — предложил Федька. — Сейчас!

— Пойдем! — согласилась она храбро. — Я только побегу переоденусь и выйду. — И она побежала, остановилась, крикнула из темноты: — А ты пока побрейся, ходишь, как дед!

Федька пошел к общежитию и небрежно засвистал, скрывая неведомое смущение: ни разу в жизни он не брился еще…

Все оленята прятались от сырости под животами матерей, только он один стоял под дождем, потому что его мать лежала на земле. Всего несколько дней мараленок видел мир вокруг себя. Это был хмурый мир: из-за хребта ползли дымные тучи, рассеивая холодную сырую мглу.

Рядом за оградой, вздыхая, бродили рогачи олени. Иногда они собирались в круг, замирали голова к голове, и тогда их мокрые рога соединялись в жемчужно мерцающий кустарник. Они стояли вздрагивая, точно рассказывая друг другу что-то тайное…

Наконец свежий ветер разнес тучи, и в голубом воздухе заискрилось, засверкало что-то косматое, ослепительное: громадный, незнакомый и веселый зверь. И все олени пошли ему навстречу, вверх по сияющей траве.

Только мать мараленка осталась лежать на ископыченной земле. Узкая мордочка ее уткнулась в колени, равнодушные к солнцу глаза дремали. Мараленок подошел, полез носом под брюхо, где соски. Она встрепенулась, хотела подняться, заскользила задними ногами по мокрой траве, виновато легла.

Скоро из бревенчатого домика снизу пришел длинноголовый человек в рваных собачьих унтах. Он покачал головой и надел бурый фартук. Мараленок прилег рядом с теплым материнским боком. Человек поднял его на руки и отнес вверх, к стаду. Сам вернулся обратно и нагнулся над маралухой. Ветер донес до мараленка молочный запах матери. Мараленок неумело, боком, побежал вниз. Его занесло, и около человека он не удержался, упал, но сразу вскочил, и ткнулся к матери.

Она лежала уже на боку, вытянув ноги. Голова ее дрожала, на шее расползалось алое пятно. Человек обернулся, взмахнул красными руками и заревел, затопал. Грубый, соленый запах ударил в ноздри мараленку.

Мараленок бросился вбок по склону, тяжелые капли с елей хлестнули по нему точно дробью. Он вскрикнул, упал в канаву, выпрыгнул, рванулся и с размаху ударился о толстые бревна ограды. Лес перевернулся, косматый зверь запрыгал по нему, все смешалось и потонуло в багровой горячей тьме.

Очнулся мараленок на странной гладкой земле со щелями. По бокам были такие же стены, а выше солнцем горели прозрачные квадраты. Он лежал на соломе перед блюдцем с чем-то белым. Мараленок дотянулся до блюдца — пахло почти как от матери. Мараленок выпрямил задние ноги, так что голова уткнулась в пол, разогнул левую переднюю, и вдруг со двора на веранду вспрыгнул белый зверь с маленькой острой головкой и красным гребнем вместо рогов. Цокая когтями, он стал ходить на тонких ногах взад-вперед и вдруг страшно закричал, вытянувшись весь кверху. А потом еще с клекотом втянул воздух. Это было так страшно, что мараленок сразу вскочил на ноги. А крикливый зверь стал подскакивать к нему боком, подбадривая себя клекотом. Но тут со скрипом отворилась дверь, и из дома на веранду вышел маленький человек — черноволосый и смуглый. Он прикрикнул на петуха, и тот суетливо побежал на улицу. Человек нагнулся к мараленку и спросил:

— Где у тебя болит?

И дотронулся ладонью до головы. Мараленок вздрогнул, но маленькая рука легко погладила лоб, потрогала уши… Мараленок вздохнул, прикрыл глаза — это снова напомнило мать.

Мальчик присел рядом на корточки. Лицо у него было круглое как солнце. Черные волосы над лбом торчали хохолком.

— Давай дружить, — предложил мальчик и потрогал мараленка правой рукой за копыто. — Меня прозвали Совой. А тебя зовут Отъемыш. Понял? Отъемыш, потому что тебя отняли от мамки. Я буду тебе вместо мамки. Пойдем во двор, и не бойся никого.

Во дворе было шумно. Белый петух важно расхаживал по забору и, как генерал, приказывал всем идти за ним. А куры, не обращая на него внимания, зарывались в землю на солнцепеке. Наискосок через двор, брезгливо поджимая лапы, прошел кот Ефим.

В углу двора стоял маленький деревянный домик с круглой дверцей. Мараленок побежал к нему, и вдруг из круглой дверцы выскочило что-то лохматое, как тулуп, пахнущее унтами, и бросилось на Отъемыша с сиплым лаем. Сова прикрикнул на него, и существо тотчас повалилось на спину, выставив живот с застрявшими в шерсти соломинками.

— Не бойся его, — сказал Сова Отъемышу. — Это наш Кузя.

Так начал Отъемыш жить в доме мараловода, у которого был сын Володя по прозвищу Сова. Всего здесь в долине, на берегу речки, стояло пять-шесть домиков. Мимо поселка шла вдоль долины ровная дорога, и по ней время от времени пробегали машины. За дорогой на склоне хребта тянулась черная изгородь питомника.

Сова часто брал Отъемыша с собой в лес. Когда они выходили за калитку, Кузя, повизгивая от зависти, подбегал к забору, вставал на задние лапы и просительно смотрел им вслед. Однажды Сова взял и Кузю с собой в лес. Кузя так высоко начал прыгать от радости, что даже больно шлепнулся о землю.