Поэтому идея взять в каждую руку по такому дрыну, мне больше не приходила. А учитывая, что вторая рука мне нужна для магии… в общем, две рапиры — это был абсолютно глупый подход из вредности. Типо хочу, чтобы выглядело круто.

Больше вещей со мной особо и не было, только легкая сумка, в которой хранился мой дневник с писчими принадлежностями, свиток воздуха, тот самый, немного для рисования вещей, пару моих рисунков, да деньги. Ах, ну и ещё заправленный сейчас за пояс топорик, который скрывается кимоно этим.

Идти мне надо было по центральной улице и прямо перед самим замком свернуть к штабу. Поэтому, конечно, мне пришлось проходить мимо своего бывшего дома, который совершенно не изменился и выглядел точно так же. Сильно внимание я на нем не задерживал — так, посматривал боковым зрением — меня, конечно, вряд ли узнают, но рисковать не решился.

Ни-ичего нового.

А вот наша с Мэй улочка меня удивила… своим состоянием. На стенах следы копоти, два сгоревших пенька вместо лавочки и… видимо, мелкой о-очень не понравилась записка. Эх, быть мне битым.

Быстро накатав еще одну записку, я оставил её аккуратно прижав камнем и пошел дальше. Столица за то время, пока меня не было, не сильно изменилась. Где-то были видны нововведения в технологическом плане, но они были абсолютно никакими. Как я и говорил, прогресс тут слегка встал на месте, и я уверен, стоит лишь слегка подтолкнуть и всё полетит так, что за ближайшие лет пятьдесят будет такая быстрая индустриализация, как в двадцатом веке моего прошлого мира. Только вот подталкивать пока некому. К сожалению, у меня есть лишь обрывочные знания, а вовсе не исследовательский ум, поэтому из меня получился бы хреновый толкатель. Найти бы механика годного, да накидать ему идей…

Штаб представлял собой охраняемое, огромное и строго, даже чинно, сделанное здание. Каждый сантиметр которого прямо намекал, что полировался и не раз бедными солдатами.

— Стоять, вход запрещен, — остановил меня один из двух «молодцев одинаковых с лица», которые расположились перед входом со строгим наказом недопущать.

— Я к Генералу Ли, — с таким же пафосно-каменным выражением лица произнес я эту фразу. Чтобы ну точно, всё выглядело как в дешевом фильме.

— Сказано, вход запрещен, — не повелся сторож.

— Я к Генералу Ли от Мастера Пиандао, — сделал выражение лица еще строже, — и поверьте мне: вы хотите меня пропустить, иначе я войду сам.

— У вас есть какой-то документ? — не подали виду, что испугались солдатики. А я уверен, что они испугались, я же могу быть страшным, да? Ну… я надеюсь так, по крайней мере.

После вопроса про документ, мне даже как-то стыдно стало. Реально же есть и показать мне его надо было на входе как раз. Но я просто забыл. Ладно, хуй с ним, главное сделать вид, что, мол, так и надо.

Достав из сумки бумажку и протянув с таким видом, как будто всё это крайне унизительно и вообще почему «я должен», я, наконец-то, смог зайти на территорию. Правда вместе с провожатым, который не задерживаясь и не дав мне посмотреть на местные тренировки свежего мясца, повел меня прямиком к генералу.

После того как солдатик открыл дверь и впустил меня вперед себя, он зашел следом, отрапортовав, что такой-то прибыл, письмо показал и ушел, после команды.

При взгляде на кабинет в голове появлялось лишь одно слово: казённое имущество. Добротные, но такие типовые вещи вокруг. Сделанные качественно и навсегда, но без лишних изысков — то, что надо для армейки, и так можно сказать о любом предмете вокруг. Начиная от чайника, где генерал сейчас устало подогревает себе воду, заканчивая рамкой с Лордом Огня.

Кабинет типичного трудяги, который достиг своего звания потом и кровью. Тут стоит сразу уточнить, что разница между вот таким генералом Ли и моим дядей генералом — огромна. Может быть я просто никогда глубоко не погружался и там есть приписки типо «генерал-майор», я не знаю, но есть вот такие «казённые» генералы, которые пашут как пчелки, а есть мои дяди, которые тоже пашут как пчелки, но не на благо страны, а что бы сесть повыше и посильнее ноги свесить.

— Значит Аки, да? Ученик Мастера Пиандао? — прищуренно осмотрел он меня, как товар на рынке. А глаза матерые, сразу видно, генерал — калач тертый.

— Типо того, — ответил я, зыркая тоже далеко не коровьими глазами в ответ и разваливаясь на казенном кресле, стоящим напротив его стола, кинул на него письмо от мастера. Я ещё не его подчиненный, чтобы вытягиваться в струнку от любых слов. Письмо Ли внимательно и вдумчиво прочитал, переодически зыркая на меня.

— Угу, вижу, — хмыкнул генерал, показывая мол, понабрался тут.

А вот тут не надо — наглость у меня врожденная, а не от мастера переданная. В слух я это не высказал, но думаю моя ухмылка, была показательной и передала всё, что я хотел сказать. Мужик скривился, словно лимон съел, но тем не менее сел в более открытую позу.