Брат Мельхиор сел и принял услужливо поднесённую кружку с водой; вид у него был совершенно опустошённый. Рихард же пальцем подозвал Айдана и велел немедленно явиться к нему, в бывший кабинет мастера Бернхарда. Вот так быстро он поменял владельца: урна ещё стояла у входа в церковь, а преемник уже вступил в свои права и сидел за столом покойника. Всё это очень печально. Раньше в кабинете было много разных занятных вещиц: серебряная чернильница, указка из слоновой кости, настоящее оружие – для вдохновения, как говаривал старый Бернхард, – несколько циркулей, чучело павлина – больше Айдан, бывший у мастера всего раза три, и то по делу, ничего не смог вспомнить, но пространство казалось обжитым, заполненным. Стены были залеплены картами; казалось, нет такого клочка суши, который не попал бы сюда. Мозаичное окно было набрано из разноцветных ромбов. Словом, кабинет доброго волшебника, а не сухого и бранчливого хрониста. Теперь осталось только то, что, совершенно необходимо для работы: незатейливый набор письменных принадлежностей, стопка бумаги, несколько книг религиозного содержания, доска с выписками из устава Белого Братства и военный переносной алтарь.

Мастер Рихард уселся за стол, откинулся на спинку кресла и, пальцами левой руки постукивая по деревяшке, правой предложил Айдану сесть напротив.

– Не слушай брата Мельхиора. И всех остальных тоже. Ты, конечно, молод и многого не понимаешь, но у тебя живой ум… Ну, и ты будешь более долговечен, чем, хм, многие другие, а это может оказаться важным. Жаль только, что ты не сможешь постоять за себя, хм, в случае чего.

– Живой ум, который вскоре уморят на хлебе и воде? – не сдержался Айдан.

– Может быть, – ответил Рихард так спокойно, словно речь шла о ценах на древесину, а не о человеческой жизни.

– Ясно. По-вашему, мне всё-таки лучше отказаться?

– Нет, я подумал и понял, что оставаться в Ланциге тебе точно не стоит.

– Почему?

– А ты как думаешь? Даже если архиепископу неохота будет разбираться с тобой, добрые горожане могут и сами захотеть очистить монастырь от колдовской скверны.

– Вы же знаете, что я не колдун!

– Не нужно кричать, – Рихард недобро сощурился. – Я знаю, да. Мы с Бернхардом с самого начала понимали, кто ты. Но как ты это объяснишь горожанам?

– Отлично… То есть я должен всё-таки поехать в Хейвенфельт навстречу судьбе, какой бы она ни оказалась – так?

– Возможно, если ты сбросишь рясу раньше, чем курия предъявит тебе обвинения, тебе удастся избежать худшего. Но это надо сделать с умом, а то ещё и нарушение обетов припишут. У меня есть один знакомый в столице, он может организовать это, я напишу тебе, как его найти.

– Звучит не очень заманчиво, если честно. С бывшим монахом никто ведь не захочет иметь дела. Я ничего не выведаю об Ульрихе фон Ланциге и кончу жизнь секретарём у какого-нибудь неграмотного купчишки.

– Не знаю. Интерес к Обратной Стороне может открыть перед тобой неожиданные двери. Например, двери в темницу. Хм. Извини, это было недостойно, – но выражение лица Рихарда показывало, что он получил от этой оговорки определённое удовольствие. – Тебе стоит поискать в столице единомышленников, кого-то, кто тоже интересуется Обратной Стороной.

– А где их искать-то? – Айдан не слишком удивился, когда Рихард в ответ неопределённо повёл плечами.

– Я в самом деле не вижу других вариантов. Хейвенфельтские архивы самые полные во всём Гевинтере, но даже и там ты вряд ли многое найдёшь о Дейермере. Не в Толимар же ехать! – он хохотнул.

Айдан сперва тоже фыркнул, но потом уцепился за эту безумную идею. Толимар был городом чародеев, расположенным на берегу Ведера к северо-западу от Ланцига, и, если верить скупым строкам хроник, Дейермер после Ланцига направился прямо туда, затем проследовав вдоль Ведера на восток, вниз по течению, и в итоге спустившись в таинственный и зловещий Туманный Ров – один из немногочисленных разломов, связывающих этот мир с Обратной Стороной. Таким образом, выходило, что Толимар был последним крупным городом – всякая мелочёвка вдоль реки не в счёт – повидавшим Дейермера перед неведомым финалом его странствия. В том, что там велись записи, Айдан не сомневался, причём толимарские колдуны явно должны были заметить больше, чем простые хронисты: ведь они не только волшебники, но ещё и отъявленные безбожники, не укрывающиеся от истины за древними буквами священного Писания. Одна проблема: в тот единственный раз, когда ланцигская братия отправила к ним посланников для консультации по историческим вопросам, их развернули, но вдруг Обратная Сторона покажется толимарцам достойным предметом для беседы? Айдан так разволновался от этих мыслей, что ушёл в себя и пропустил несколько фраз, но ему показалось, что Рихард не мог уже говорить ничего важного. Дождавшись паузы, Айдан проговорил:

– Не могу понять, почему вы так спокойно говорите об этом. Не о колодках, нет, я понимаю, что у вас нет причин жалеть меня. О Дейермере и Обратной Стороне. Я уверен, что мастер Бернхард кричал бы на меня, пока я не передумал бы заниматься этим, но он верил, что исследовать эту тему греховно. А вы?

– Тебе всё-таки не наплевать на свою душу? Хм. Греховно – это неправильное слово, – мягко возразил Рихард. – Неосмотрительно. Ты отправляешься в тёмную пещеру и надеешься не потеряться. Но достанет ли тебе света, чтобы найти путь назад?

Он встал и подошёл к окну. Разноцветные блики придавали его лицу какой-то странный, временами шутовской, временами зловещий вид. Взгляд рассеянно блуждал по дорожкам в монастырском саду.

– Я слышал, ты хотел знать, отчего умер мастер Бернхард.

– Когда я пришёл, его уже отпевали. А что…

– Тогда тебе, наверное, будет интересно знать, что после повечерия он жаловался на сильное сердцебиение, а потом ему стало трудно дышать. Без сомнения, его погубило больное сердце, – он помолчал. – Мы все знали, что мастер не очень здоров, это был лишь вопрос времени. Хорошо, что Бернхард умер во сне. Добрая смерть.