Великий день.

Я иду в школу.

Символично, что гимназия Дома Эфы, в которой ученики свободно калечат и убивают друг дружку, расположилась на проспекте Дарвина.

Юркнув в щель между двумя легковушками, я пропустил зелёный мусоровоз. Мужики в зелёных комбинезонах, весело переговариваясь, подцепляли зелёные контейнеры, выставленные прямо на тротуар, ждали, пока мусор высыпется в ненасытную утробу агрегата, затем откатывали баки на прежние места и вскакивали на подножки. Я весело помахал чувакам, один ответил:

— Здорово, брат!

Настроение было отличным.

Вчера я потрудился на износ, в кровь содрал пальцы, но в итоге заработал почти сорок рублей. Продолжая накапливать кэш такими темпами, я без проблем доживу до выходных и займусь давно запланированным делом — обновлю скудный гардероб. Близится осень, а у меня нет ни приличной куртки, ни нормальных ботинок.

Пока я таскал ящики на складе, собрались тучи, и на Фазис обрушился тропический ливень. Ощущение было такое, что начался всемирный потоп, и старина Ной должен с минуты на минуту подогнать к Гранд Базару свой ковчег. Шум оглушал, потоки воды бомбардировали жестяную крышу склада. И речи быть не могло, чтобы в такую погоду топать на остановку...

Ливень закончился через полтора часа.

Большую часть площади затопило. Мутная дождевая вода сделала город почти непроходимым. Я снял мокасины и пошлёпал босиком по лужам. Ливневая канализация не справлялась с задачей. На углу Садовой улицы прямо из-под асфальта бил фонтан. Прорвало трубопровод, но коммунальщики не спешили что-то делать... Южный менталитет, как говорил один мой старый знакомый.

А сегодня лужи высохли.

Я вспомнил, что для здешних краёв характерна именно такая погода — непредсказуемая, дождливая, сырая. Местные говорят, что зимой будет треш. Сплошные дожди, неделя за неделей. Иногда мокрый снег. Поэтому одежду надо выбирать грамотно. С упором на влагостойкость.

— Серёга!

Оборачиваюсь.

Меня догоняет тощий и низкорослый парнишка характерной наружности. Смуглый, нос горбинкой, на голове — облако кучерявых волос. Тоже с рюкзаком и в гимназической форме. Видимо, мой одноклассник.

— Привет.

Вместо того, чтобы жать руку, кучеряшка полез обниматься и поцеловал меня в щёку. Ах, ну да. Не забывай, где находишься, Крикс.

— Здорово, брат. Как оно?

— Нормально.

Теперь я видел, что к школе со всех сторон стекаются ученики. Парни и девушки моего возраста. И немного постарше. Все одеты одинаково, но держатся по-разному. Одни — группами, весело переговариваясь и обсуждая последние новости. Другие — забитыми парами, боязливо оглядываясь по сторонам. Третьи — поодиночке, с высокомерными выражениями на лицах. Последние, как правило, носят оружие. Не какие-нибудь ножички в карманах, а боевые мечи в ножнах. У пояса, на широких ремнях, или за спиной. Что, по моему скромному мнению, не очень удобно при быстром извлечении клинка. Ещё неудобнее вставлять клинок обратно в ножны, но чуваков, видимо, всё устраивает.

— Говорят, ты по голове получил, — мой собеседник понизил голос, — и сидишь на справке.

— Правильно говорят, — не стал отрицать я. — Ничего не помню.

— Серьёзно?

— Вообще.

— А меня помнишь?

Качаю головой.

— Жесть. Я Ираклий, мы за одной партой сидели.

— Рад знакомству, — хлопаю камрада по плечу.

Ираклий не производит впечатления сильного бойца или потомственного аристо. Простой паренёк, дружелюбный, общительный. А значит, у него проблемы. В школах, подобных нашей, добряки не выживают. И предсказуемо начинают создавать бесполезные коллаборации.

— Ну ты даёшь, — покачал головой одноклассник. — Мы с тобой давно знакомы.

— Прямо давно?

— С первого сентября.

Целая вечность, блин.

Решётчатые ворота были распахнуты настежь, в них втягивался ручеёк подростков. Большинство не обращало на нас внимания, но пара голов повернулась.

— Эй, придурки! — услышал я голос из небольшой беседки справа. — Не подохли ещё на арене?

Ираклий сделал вид, что не расслышал реплику.

Я мог бы пойти тем же путём, чтобы не привлекать к своей персоне лишнего внимания, вот только... законы подростковых социумов неумолимы. Покажешь слабость — зачморят. Жить не захочешь и пойдёшь забирать документы. Моё обычное правило — не высовывайся. Боюсь, в гимназии Эфы так долго не протянешь.

В беседке — двое парней и три девушки. Тот, что обращался к нам, выглядел русским с незначительной примесью южной крови. Прямой нос, наглые голубые глаза и собранные в пучок на затылке русые волосы. Слегка вьющиеся. Парень был широкоплечим и выглядел угрожающе.

Остановившись, я смерил обидчика внимательным взглядом.

— Пошли, — шепнул Ираклий. — Вдруг повезёт.

— Чего уставился? — гимназист, единственный из всех сидел на бортике, поставив ноги на чистую скамейку. — Давно не слышал людскую речь, безродный?

— Давно не видел таких клоунов, — нагло улыбнулся я, сунув правую руку в карман штанов. — Не упади, когда будешь выбираться из домика.

Сцена начала привлекать всеобщее внимание.

Ираклий побледнел, затем посерел. Было видно, что мой приятель всеми силами хочет стать незаметным. Превратиться в резной грибок на клумбе или в элемент кованой решётки.

Хмыкнув, заносчивый гимназист совершил предсказуемый поступок. Перемахнул через бортик беседки, демонстрируя удаль молодецкую. И сильно удивился, споткнувшись на ровном месте. Я сделал два шага вперёд, провёл быструю подсёчку, а остальное сделала инерция. Длинноволосый стукнулся лбом о деревянный столб, вызвав всеобщее веселье.