— Если Жеглов будет помогать, а не мешаться, то не только выберемся, но и как следует их потреплем. — усмехнувшись ответил я. — А может так статься что бежать и вовсе ен придется. Но бережёного бог бережет.

— И то верно. — кивнул Строганов, быстро лавируя между гостями, и почти мгновенно скрывшись в толпе. Я же, в сопровождении верных людей, дошел до небольшой, спрятанной между зелеными кустами, каменной площадки. Судя по множетсвву расколотых плит и глубоким царапинам — использовали ее регулярно.

— Александр, я могу тебя прекратить это безумие? — спросил Константин, подойдя почти вплотную ко мне, так чтобы никто посторонний не слышал. — Дядя повернут на чести рода, на том, что мы цари, а не князья.

— Ты сам прекрасно знаешь, что титул определяет не только родословная, но и личная сила… и я видел, что может император. — ответил я, чуть покачав головой. — Если твой Дядя сумеет показать хоть десятую часть от силы и навыков Петра, как положено царям, у меня не будет и шанса.

— А если победишь ты, то перед всеми поставишь его на место. — кивнул Багратион. — Желаю тебе удачи, и лишь прошу не убивать старика.

— Он ещё в самом соку. — усмехнулся я, глядя на то, как демонстративно и театрально Давид скинул свою бурку, оставшись в черном костюме, по покрою напоминающем и военную форму, и национальный наряд с белыми петлями. Удивительно, но на нем это не смотрелось комично, наоборот, дополняло суровый вид.

— Он мой дядя. — со вздохом заметил Константин. — Если не получится, я не стану тебя обвинять, но найдется множество родов в Тифлисе, и во всей Грузии, которые тебе такого не простят.

— Все будет зависеть от него. — спокойно ответил я, разминая плечи. Видя мои упражнения, кто-то из молодых дворян рассмеялся, но я не обратил на это никакого внимания. Лучше подготовится и получить хоть и незначительное, но преимущество, чем гордым орлом попасть на вертел.

— Дядя, последний раз прошу, прекрати этот глупый спор. — проговорил Багратион, обратившись к красующемуся с кинжалом в руках бойцу. — Он мой гость, спасший мне жизнь. Потомок очень влиятельного рода. На столько, что они могут посоперничать с нами.

— Видно, что дать они смогли лишь спесь и гордыню, но ни капли чести. — усмехнулся Давид, свысока посмотрев на меня. — Мальчик должен знать свое место!

— Ну так я и знаю. А вот ты нет. — усмехнулся я, закончив разминку и выйдя в центр круга. — Какие у вас тут правила? До первой крови, до потери сознания или до смерти одного из бойцов?

— Бой идет до тех пор, пока не останется стоять лишь один. — нехотя проговорил Багратион, отходя от арены. — Пусть оба из вас выйдут с арены с честью.

— Жаль я не смогу научить этого мальчишку чести за один раз. Но препадать урок — сумею. — усмехнулся Давид, поправив усы указательным пальцем правой руки. В левой он крутил кинжал, легко перекидывая тридцатисантиметровое лезвие между пальцев. И вот это уже выглядело как пижонство.

— Как будете готовы, можете начинать. — проговорил Константин, отойдя с арены. Краем глаза я заметил, как бойцы штурмового взвода расходятся по периметру, чтобы предотвратить возможные покушения. Собранная до предела Ангелина недовольно смотрела на нас, непроизвольно сжимая рукоять гранатомета.

— После того как я отделаю тебя, займусь твоей шлюшкой. — усмехнулся Давид, заметив мой взгляд. — Покажу, что значит настоящий мужчина.

— Это ты зря. Оскорбления я еще мог оставить без наказания. За тебя попросил Константин, а он мой брат по оружию. Но угрозы своим людям я просто так оставить не могу. — усмехнулся я. — Кажется сегодня Грузия лишиться одного из своих принцев.

— Сдохни, щенок. — оскалился Багратион, бросившись вперед, и время словно остановилось. Чувство опасности вопило, показывая угрозу сразу с нескольких сторон. Третий глаз, напитанный праной, давил на мозг, заставляя воспринимать информацию в темпе, невозможном для обычного человека, и я прочувствовал все направляющиеся в меня конструкты.

Два пресса сзади, слева и справа, так чтобы я не мог отступить в сторону или уйти назад. Кинжал, получивший почти двухметровое лезвие, шел по диагонали, так чтобы зацепить почти со сто процентной вероятностью. И все это — на запредельной для человека скорости. Но не для меня.

Разбить правый пресс пробойником, встретить вражеский меч собственным, и чуть отойти, позволяя прессу, созданному противником ударить его же под локоть, на мгновение выводя из равновесия. Давид каким-то чудом сумел в последнюю секунду вывернуть кисть с кинжалом, сбивая конструкт, и тут же атаковал меня несколькими узкими серпами, которые я едва заметил из-за скорости.

Вот уж в самом деле, попал. Конструкты Давида, в отличие от всего с чем мне приходилось сражаться раньше, были на принципиально ином уровне. Скорее объемная фигура, чем просто сжатая плоскость. И это выражалось во всем, не только в дисках или в мече противника. Да что там, он умудрился отразить мою атаку сформированным у кулака баклером!

На секунду растерявшись от такого поворота, я чуть не потерял инициативу, и когда вновь попробовал перейти в атаку, столкнулся сразу с серией конструктов. Давид не только являлся выдающимся, по моим меркам, фехтовальщиком, но и тренировался долгие годы. А самое отвратительное — он видел мои конструкты так же, как видел их я. И когда противник понял, как я избегаю его атак, глаза Давида расширились от удивления.