— Извините, матушка, но есть преступления, которые я не готов прощать просто так. Даже если это увеличит количество моих сторонников. — возразил я. — Изнасилования, работорговля, педофилия, убийства не на войне и не в средствах самообороны И эксперименты над детьми так же входят в их число.

— Это довольно большой список, не находишь? — все так же улыбаясь спросила Екатерина. — К тому же ты только что сам говорил о необходимости привлечения врачей и ученых. А они не по политическим статьям сидят.

— Для таких уникумов должна быть возможность отбытия срока заключения в специализированных заведениях, объединенных с лабораториями. — подумав ответил я. — Это не амнистия, они все так же останутся под стражей, просто получат возможность вести свою трудовую профессиональную деятельность.

— Этот вариант можно рассмотреть. И все же я бы настаивала на всеобщей амнистии. Как обмен пленными, всех на всех. — решительно проговорила Екатерина. — Нам нужны люди, и в собрании, и в боярской думе. Даже если считать недавно инициированных детей, ставших главами родов, которые скорее всего присоединятся к твоей фракции, этого может быть недостаточно, чтобы принять нужные нам законы.

— Если они на благо империи и ее жителей, скорее всего никакого большинства для их принятия не понадобится. — пожал я плечами. — А если они в интересах только одной группы внутри дворянского или боярского сословий, то против нас могут выступить даже формально входящие в состав фракции.

— Ты совершенно не разбираешься в политике. — со вздохом проговорила Екатерина. — Фракция это не простоя объединение. Нам придется искать точки соприкосновения, заключать соглашения и пакты, искать компромиссы для того, чтобы продвинуть одни законы и отклонить другие. Ведь большая часть затрагивают лишь небольшую группу, а остальным на них совершенно наплевать.

— То есть вы станете договариваться с теми, кто безразличен к тому то нужно вам, чтобы он правильно проголосовал, а вы в ответ проголосуете за то, что нужно ему? — уточнил я, понимая, что подобное больше тянет на преступный сговор, чем на нормальное законотворчество. И это ведь еще только первый слой, самый очевидный.

То, что в дворянском собрании по понятным причинам, проистекающим из названия, никого кроме дворян нет, как и в боярской думе, само по себе ограничивает как разнообразие среди слоев населения, так и явно выражает мнение лишь небольшой прослойки общества. И вряд ли многие дворяне, даже недавно бывшие обычными людьми, станут отстаивать чужие интересы.

— Вижу тебе такая перспектива не очень нравится. — заметила Екатерина. — Но от этого никуда не деться. Тебе в некотором смысле проще, в боярской думе людей не так много, как и старых родов, держащих руку на политическом пульсе. И там ты сумеешь найти сторонников, если у тебя есть что им предложить.

— На сколько я понимаю ситуацию с этим как раз у меня проблемы. — ответил я, слабо улыбнувшись. — Приданое Марии состоит в простом признании меня цесаревичем, но пока я взойду на трон и получу доступ к казне — пройдут годы. Прямо здесь и сейчас я буквально нищий.

— Ну не такой уж и нищий. — рассмеялась Екатерина. — Пусть земли Романовых порядком поиздержались за пятнадцать лет, мне пришлось многим пожертвовать ради тебя, но ты все еще являешься их наследником. Небольшой стабильный доход у тебя с них будет. Не чета какому-нибудь промышленнику или магнату, но тебе столько в жизни не потратить даже если будешь званые вечера раз в неделю проводить.

— Пожалуй это первая хорошая новость. — улыбнулся я в ответ. — Вот только не наложит ли на эти владения свои руки регент?

— Отобрать их он у тебя не может. А вот ограничить во владении — вполне. — подумав ответила Екатерина. — Но, как я уже сказала, на жизнь этого вполне хватит. К тому же, официально ты до сих пор граф Суворов, а во дворце живешь как муж Марии.

— Ну да, будет странно, если какой-то граф начнет распоряжаться имуществом императора. — нехотя признал я. — А значит я снова возвращаюсь к тому, что влиять на своих возможных сторонников я смогу только обещаниями или услугами.

— Не стоит об этом думать. — отмахнулась императрица. — По крайней мере не сейчас. Тебе стоит завести больше друзей и знакомых среди детей боярских. И высшая военная академия лучшее место для этого. Там, за пять лет учебы, ты сойдешься со всем высшим светом России, а не только Петрограда.

— А до тех пор оставить вопросы взаимодействия фракций на вас? — не скрываясь усмехнулся я. — Боюсь мои сторонники меня не поймут.

— Еще больше отторжения вызовет если не достигший даже двадцатилетнего возраста юнец начнет вмешиваться в государственную политику. — заметила Екатерина. — Некоторые станут голосовать против не потому, что им не нравится закон, а потому что его поддерживаешь ты и твои сторонники. Выскочек никто не любит.

— Значит и закон об амнистии нам поддерживать не стоит? — поинтересовался я.