Беседовать с принцессами — это примерно как забавляться с ними в постели.

Тут нужны баланс выдержки и страсти, а самое главное — честь и еще красота словесных кружев.

Вот с моей другой женой Таей такое бы точняк не прокатило, Тая для этого слишком прямая и дерзкая, а моя третья жена Маша вообще бы меня сразу послала за такое...

Но с Ладой все должно быть проще, потому что у Лады над чувствами стоит воспитание и этикет, а еще она неопытна с мужчинами. Принцесса была настоящей принцессой, это давало мне возможность манипулировать девушкой.

Ну и кроме того — Лада не глупа, она понимает, что ссора со мной — это сейчас последнее, что ей нужно. Да Лада и никогда не поставит свои хотелки и обиды выше судеб Империи, не тот человек...

— Ты не рассказал мне про этот ожог, — холодно произнесла принцесса, — Ты скрыл его от меня. Почему я должна узнавать про это от герцога Кабаневича?

— Потому что герцог Кабаневич — сумасшедший ублюдок, жаждущий моей смерти, — процедил я в ответ, — Он считает меня Крокодилом и хочет меня убить, верно. Но я не думал, что моя жена способна купиться на такую туфту...

— Крокодил — чудовище, погибель магократии, — скороговоркой сказала Лада, а потом закусила губу.

Да она же сейчас расплачется...

— Душа моя, ты же знаешь, что я не такой...

— Не знаю! — чуть ли не выкрикнула Лада, — Я вообще уже ничего не знаю, Нагибин!

— Послушай, герцог Кабаневич — наш враг. Он всегда им был. Разве ты не помнишь, как мы сражались с Кабаневичем за мое поместье...

— Ага, Кабаневич наш враг, — перебила Лада, — И поэтому ты женился на его дочке?

Вот блин.

Впрочем, ожидаемо.

Но ответ на это у меня был заготовлен уже давно, я не был идиотом, я понимал, что герцог может сделать подобный ход и доложить принцессе о моем новом браке.

— Жена, это просто пропаганда. Гнусная ложь. Кабаневич ведет войну против нас...

— Нагибин, я видела!

А вот теперь Лада разрыдалась.

Лицо девушки исказилось, из черных глаз хлынули слезы, над принцессой даже бешено заметалась её золотая аура.

— Что ты видела? — осторожно спросил я.

— Ваше бракосочетание с Таей Кабаневич, в Риме, — сквозь слезы пробормотала принцесса, — Герцог снял его на скрытую камеру! И я звонила моим агентам в Ватикане, у канцлера там есть агенты, Нагибин... Они подтвердили твой брак с Таей!

— Гнусная ложь, — ответил я, напитав свой голос достоинством до уровня самого Императора Павла Вечного, а может и больше, — Ложь! Видео очевидно смонтировано, а все агенты в Ватикане уже наверняка ходят под Алёной Оборотнич, она же теперь Шеф Охранки...

— Не думаю, Саша. Я так не думаю, — слезы все еще текли по щекам Лады, но принцесса уже определенно взяла себя в руки, — Но даже если так... Как ты объяснишь вот это?

Изображение на экране моего смартфона метнулось...

Ну в принципе тоже ожидаемо.

Я на самом деле знал, что это произойдет. Рано или поздно.

Но по итогу это произошло в самый неподходящий момент, в какой только можно.

Я проявил слабость. Одна секунда моего гуманизма, один миг, когда у меня дрогнула рука, теперь будет стоить жизни всей Империи, если не всему миру...

На экране появилась Маша Головина.

Девушка выглядела бледной и уставшей. Её волосы были распущены, Маша была одета в какую-то серую тюремную робу — штаны и куртку, но без опознавательных знаков. Её шею сжимал кожаный ошейник, увешанный Замками Рюрика — амулетами, блокировавшими магию девушки.

Рот Маши был заклеен клейкой лентой, руки связаны за спиной.

Моя самая первая жена Маша Головина затравленно смотрела в камеру.

— Ясно, — выдохнул я, — Значит, к тебе пришла Алёна Оборотнич и притащила тебе Машу...

— Ты должен был убить её, Нагибин, — это было сказано спокойно, а вот дальше принцесса взорвалась и начала орать, — Ты обещал! Обещал мне! Обещал моей маме дриаде! Маша Головина пыталась убить моего брата Павла Павловича... И ты дал мне слово магократа казнить её! Своей рукой! И я тебе поверила. Бог мой! Я поверила, какой же дурой я была...

— Уж не знаю, что тебе наболтала Алёна Оборотнич — но она нам не друг, — перебил я, — И герцог Кабаневич тоже. Послушай, жена, это Кабаневич и пытался убить Павла Павловича руками Маши, если ты не забыла...