Впрочем, меня это сейчас не волновало. Алёнка меня в очередной раз кинула, так что её должна была постичь мгновенная карма за такие дела.

Я бросился к уральскому яйцу, оттолкнул Дыгыя, юкагир упал на пол...

Я занес кулак, намереваясь одним ударом обратить суперкомпьютер Уральских магов в труху, расфигачить это яичко на скорлупки и заодно проверить, есть ли там внутри желток...

Вот только я вспомнил о моем сыне в животе у Алёнки, и мой кулак, пылавший аурой и яростью, так и остался висеть в воздухе.

Не могу же я убить своего ребенка в самом деле!

А если сломаю машинку Полётова — такой вариант вполне возможен, ребенок может умереть, вместе со свой божественной мамой...

Это уже не говоря о том, что вся система может вообще взорваться к херам. И тогда под обломками ангара похоронит и меня, и всех либералов, и даже Императора Франции.

Ну уж нет. Я вам не какой-то террорист. И не суицидник.

Я так и не ударил. Сын Полётова Всеслав замотал головой и заорал, подтверждая мои догадки:

— Нет, Ваше Величество! Опасно! Не трогайте!

— Ладно, — я решил, что мне надо остыть.

Алёнка вся еще была скрыта магическими вихрями, видимо, процесс поедания ауры Рюрика затянулся...

— Всё, валим отсюда, — решился я и приказал своим стражницам, — Возьмите Полётова.

Сигурд и Аджет двинулись к Старшему Полётову, тот вроде еще дышал, но слишком быстро и тяжко одновременно — Великий Князь определенно уже стоял одной ногой в могиле.

Однако в этот момент вдоль стен вдруг заметались голубые вспышки...

Ясно, понятно.

Кабанчики прибыли. Видимо, Алёнка пробила для них брешь в Полётовских защитах.

Первым появился парень с крашеной синей бородой, за ним следом Аристарх и Аристофан Кабаневичи, через полсекунды — еще десяток крашенобородых мудаков, среди них я узнал Павла Павловича Кабаневича...

Потом поперли девки с кислотными волосами, потом опять мужики, потом наёмники Кабаневичей с автоматами...

Похоже, что Алёнка, щелкнув своими пальчиками, телепортировала сюда клан Кабаневичей целиком.

Буквально целиком. Крашеных магов было человек двести, а наёмников — штук пятьсот. Вот теперь в зале Уральской машины стало на самом деле тесно.

Кому-то явно придется отсюда сейчас свалить, и меня вполне устраивало, если этим кем-то стану я...

Я бросил взгляд в сторону аура-пушки — Алёнка все еще пребывала в магическом вихре-коконе, среди бешено метавшихся черно-золотых ветров.

Ну и хрен с ней.

— За мной, — приказал я стражницам и рванул к проему выбитых гермодверей.

Да, я мог принять бой с Кабаневичами, но не видел в этом ни малейшего смысла.

По словам принцессы сюда уже перлась многотысячная армия Либератора, чтобы раскатать меня, и я не собирался дожидаться этой армии, как бычок на бойне.

Я был уже почти возле самого выхода из зала, когда меня опередил граф Водянов. Граф, никогда не отличавшийся храбростью, уже нырнул в проем, вот только...

Водянова тут же разорвало на куски, в стороны полетели потоки крови и раздробленные кости. Графа уничтожило за секунду, просто перемололо, как в гигантской невидимой молотилке.

А в проеме выбитых гермодверей заплясали черно-золотые сполохи...

Ясно. Алёнка запечатала выход.

Император Франции разбил склянку с порошком, но порошок и осколки стекла просто рассыпались по полу. Волшебства не произошло.

— Мы в ловушке, — испуганно констатировал Его Величество.

И он был прав. Двери перекрыты, телепортироваться отсюда тоже нельзя...

Видимо, Алёнка пробила Полётовские защиты только на вход, явившись в ангар сама и напустив сюда Кабаневичей, а вот телепортироваться отсюда эти защиты все еще не позволяли.

— Отключите защиты ангара! — заорал я Полётовым, не оборачиваясь.

— Невозможно, — крикнул где-то позади меня Всеслав Полётов.

— Тебе конец, Нагибин, — услыхал я голос герцога Кабаневича.

Что?

Я еще миг поколебался, но решил, что пытаться выйти следом за Водяновым — плохая идея. Ибо Водянов при попытке пройти в коридор сдох. Я, конечно, сильнее графа, но не факт, что сильнее магии новой раскачанной Алёнки...

Я обернулся.

Герцог Кабаневич стоял в центре зала. Герцог был без своих платиновых зубов, которые я ему высадил, но говорил твердо. Рядом с Кабаневичем стояли Тая и еще двое кабанчиков, тех самых, которых я отправил под арест.