Акулина уже ничем не могла бы помочь.

В рваном дыму остались лежать мёртвыми Тамхас и Егор-Глыба. Что случилось с Саблиным и Зверевым, она не знала, но видела, что туда побежали полевые Целители.

— Пусть великий Бартл хранит ваши героические души, — прошептала Акулина и начала взбираться на крышу.

Переломанная нога тянула её назад, но она упорно лезла вверх.

Её миссия была не менее важной, чем у Егора-Глыбы, и Акулина была готова, как и он, отдать за это жизнь. За своих друзей, за свою страну, за этот ненавистный город, каким бы он ни был!..

Царица почуяла неладное, но было уже поздно.

Акулина швырнула сосуды один за другим прямо с крыши, ну а я использовал щит Стража и пустил огненную волну вверх. Заварра задрала голову, и её глаза расширились от ужаса. Она успела лишь увидеть, как все три сосуда сгорают в пламени Ган. Это не могло убить её, но должно было серьёзно ослабить.

— Огненный ублюдок... — её шёпот снова пронёсся над городом, а потом она вскрикнула от боли, согнулась.

Её ледяная корона покрылась трещинами, латы потускнели. Её слабостью воспользовались уцелевшие Жрецы Назара Хобина. Они завалили её парализующими молитвами.

Заварра упала на колени и опустила голову.

— Где мои шакалы?..

— Они немного устали! — зло выкрикнули сбоку.

Из переулка появилась Мидори верхом на Демоне. Волк, овитый защитным слоем лиан, тяжело дышал, но крепко держался на ногах. Целительница залечила его раны.

В таких же лианах лежали два шакала царицы, уже не такие огромные. Они заметно сдали не только в размерах, но и силе. Мидори скрутила их и обездвижила, как мумии, и теперь тащила за собой скулящих псов, упакованных в друидские сети.

Не в силах встать, царица лишь протянула к ним руки.

— Терпите, мои милые... нас невозможно убить...

Я подошёл к Заварре, взял её за холодную руку и пустил через свою ладонь огонь, создавая вокруг наших запястий наручники из пламени.

— А теперь пройдёмся.

Я потянул пленницу за собой, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.

Она покорно поднялась на ноги и пошла за мной. Отряды ниудов не сразу увидели, что случилось, но когда Заварра прошла по улице с огненных наручниках, то началась паника. Мои бойцы принялись добивать ниудов и чароитов.

Я и царица тем временем направлялись к станции Караванного портала.

— Сегодня ты победил меня, наследник Коолидов, но ты всё равно останешься предателем для своего народа, — процедила Заварра, продолжая смирно идти за мной.

Её ледяная кожа порой прикасалась к моей и до боли жгла холодом. Отморозить руку мне не давал огонь Ган, но даже он не всегда справлялся. Рука ныла, будто уже гнила от обморожения.

Когда мы наконец дошли до станции, я увидел батальон в пурпурных доспехах.

Это были Иномирцы, вставшие на защиту портала. Несколько сотен человек верхом на варанах. Они ждали только приказа царицы, чтобы вступить в бой, но увидев её пленённой, приготовились вступить в схватку.

Я окинул их взглядом, отчаянно выискивая глазами отца, но все люди скрыли лица за пурпурными масками. Я поднял руку с полыхающим Мечом Колидов и крикнул:

— Я такой же, как вы! Иномирец! Потомок Колидов! Их наследник! И для нас есть место в этом мире без кровопролития! Мы вернём наши земли!..

В эту секунду раздался смех Заварры рядом.

— Они не верят тебе, предатель!

Иномирцы молчали, наблюдая, как всё ярче разгорается пламенем клинок моего меча, и как всё громче смеётся пленённая царица, скованная огненными наручниками.

И тут один из Иномирцев вышел вперёд. Он снял маску и бросил её себе под ноги. Это был мой отец. Худой, уставший, измождённый, но до сих верящий в свою победу. Такой же упёртый болван, как я.

Не знаю, что именно он хотел сказать сначала, но выражение его лица внезапно изменилось, исказившись гневом

— Ты предал нас, мой сын! Ты предал нас дважды!

Я не сразу понял, что он имел в виду.

Только когда услышал панический выкрик Акулины (она всё ещё стояла на крыше).

— Император!

Обернувшись, я увидел, что в освобождённый город входит армия Стокняжья, а вместе с ней торжественным кортежем приземляются верхолёты Императорского Дома.

Через минуту трапы спустились, и распахнулись двери салонов.

Царица, что стояла рядом, замерла и внезапно дёрнула рукой в наручнике.