Закий ухмыльнулся и ткнул в нас пальцем:

— Вы! Трусы и слабаки, могущие делать что-то только языком. Это было ваше первое сражение и что, хоть кто-то из вас добежал до реольцев? Вышвырнул их с опушки?

— Мы не ожидали...

— Не ожидали чего? Что вас будут убивать? Трое ваших умерло уже сегодня, а вы так ещё ничего и не поняли? Всё, детство закончилось! Сегодня я дал вам шанс взяться за ум, подарив мнимую смерть. Впереди война, щенки! Вас как раз таки будут там убивать! Исподтишка, в спину, ночью, во сне! Вы идары! Вы те, кто сильней простолюдинов. Вы те, кто должны вести за собой простых солдат. Вы те, кто должны быть основой нашего королевства!

— Мы...

Закий снова не дал даже слова сказать:

— Но вы не основа — вы гниль! И я буду выбивать из вас эту гниль и эту нерешительность. У меня есть на это всего лишь три неполных месяца, но клянусь, я сделаю это. Вы прибудете в армию достойными идарами, за которых ни мне, ни Академии, ни главе Виру не придётся краснеть.

Некоторое время парни молчали, а затем Урай с дрожью спросил:

— Вы что, снова будете нас... будете...

Закий скривился:

— Да хватит ныть. Глядите на своего старшего. Это на вас стрелы действуют и не оставляют после себя ран. А он уже прошёл посвящение и заполучил две раны. Настоящие. Но ничего, стоит, не ноет. Верно, Наглый?

Я промолчал.

На мне скрестилось сразу несколько взглядов. Вернее, на моей ноге, туго затянутой полотном поверх штанов. Техника, что применил Закий, закрыла рану в глубине, но у поверхности она ещё кровоточила и не спешила зарастать кожей. Нужно будет использовать мазь.

Орт неожиданно спросил:

— Если эти стрелы не работают после посвящения, значит, такие испытания будут длиться ещё две десятицы?

— Верно, Умник. Но потом я устрою другие испытания, даже более интересные, вам понравится, так что не беспокойся об этом. Тогда вы уже станете полноценными идарами, начнёте использовать жар души, а с таких и спрос больше, верно, Умник?

Орт в этот раз тоже промолчал. Закий ухмыльнулся и хлопнул себя ладонью по бедру. Мне от одного этого жеста стало больно.

— Так, отдохнули и хватит! Раз у нас есть тот, кому стрелы делают особенно больно, то теперь он будет у нас изображать важную персону. А вы станете его охраной. Выстроились квадратом. Квадратом, я сказал!

Вперёд скользнули обычные солдаты, рывками и толчками в спины показавшие, что от парней требует Закий. Вокруг меня выстроилась коробочка. Жидкая.

— Начнём с тебя. Ты первый и держишь фигуры три и девять. Следующий у нас второй и держит фигуры семь и четырнадцать. Затем снова первый, второй, первый, второй. Второй я сказал! Четырнадцатую фигуру! Ты хочешь стать новым Тупым у меня?

— Н-нет.

Я бы тоже не хотел. Килик, он же Тупой, умер этой ночью. По-настоящему.

Домар, держа перед собой поднятые руки, процедил:

— Вы что? Сейчас снова будете нас расстреливать?

Закий ухмыльнулся:

— Как ты догадался, Язва?

— И что, мы должны тупо бежать и ждать, когда в нас всадят стрелу?

— Не тупо бежать, а держать пальцы, изображая печати. Одни из вас изображают защиту от стрел, другие типа держат ветер, который сносит в сторону яд и пламя. И каждый, кто опустит руки или не удержит верную печать, тут же получит стрелу в тупую башку. Я ясно сказал?

Да куда уж ясней. Толку-то?

К моменту, когда солнце начало опускаться, некоторых убили уже трижды, а мне добавили ещё одну дырку.

Закий вёл нас по коридорам замка совсем не той дорогой, которой мы утром выходили отсюда. Сейчас этот путь казался бесконечным даже мне, что уж говорить про остальных, которые едва волочили ноги.

Да, тяжёлый день. И раны болят. Учитель Закий мог бы и расщедриться с лечением, тот же Илиот закрывал моим воинам раны до конца, не оставляя после них и следа. Ну, разве что кроме бледного шрама. Здесь же.

Невольно я скривился, опустил руку, сжимая бедро выше раны и помогая сапогу подняться на очередную ступеньку. Не замок, а кусок сыра, изъеденный дырами переходов.

Стоило мелькнуть в голове этой усталой мысли, как очередной поворот открыл передо мной знакомый коридор. Мы по нему каждый день ходим из своей башни к учебному залу.

Пришли.

С облегчением вздохнул не только я.

Закий тут же не преминул заметить:

— Гляди-ка, оживились, того и гляди, побежите к кроваткам. Да, Лиал?

Я даже не сразу сообразил, что он обратился ко мне по имени. Когда он вообще обращался ко мне так, не используя прозвища? Голова отказалась что-либо вспоминать, зато Закий продолжал требовательно на меня глядеть.

Пришлось отвечать:

— Да, учитель. Я бы не отказался от кровати.

Он хмыкнул и негромко приказал:

— Задержись.

Пара парней покосились на меня и учителя, но большинство даже не заметило, что я шагнул в сторону.

Едва за последним из них закрылась дверь, Закий спросил: