— О, гляньте, у Эда сиськи и хвост! — слегка растерянно крикнул один из пьянчуг, ткнув пальцем в всё также висевшего в руке Августы преступника, ну а вернее, как оказалось, преступницу, что, перестав брыкаться, обеими руками смущённо прикрывала не только свою плоскую как доска грудь, но и показавшейся из-под взрезанной повязки хвост. — Так этож что получается, у нас все это время была свободная дырка? — хохоча, вновь проговорил пузатый гангста с ржавым ножиком в руке.

— Вы чего, парни, я же тоже, как и вы! — осознавая, что даже если и освободится, ту ожидает участь не из приятнейших, раздосадовано проговорил воришка.

— Ну так если всё это время ты была одной из нас, то и ножки своим могла для свояков пару раз раздвинуть… Но ничего, все Зорфы мужчины лжецы и скотоложцы, а их суки только на роль шлюх и годятся. Ты обманул нас Эд, и мы заставим тебя отработать всё сполна… — Почесав яйца, проговорил самый крупный из бандитов, для которых всё уже было кончено. Редкие щелчки тетивы за секунду превратили пятёрку горе грабителей в подушечки для стрел моей гвардии.

Не забывший от греха подальше поднять вокруг нас защитный барьер Гвиний, жестом поприветствовал одно из стражников, что запыхавшись извинился за их с гвардейцами задержку.

— М-маг? — всё так же прикрывая грудь, заикаясь произнесла Зорфа. — Что в подворотне делает настоящий маг?

— Принц Карл, как мы с вами поступим с трупами и этим болтающимся куском мяса? — Развеив барьер и нагоняя страху на нашу пленницу, приблизился к нам старик, при этом не забывая корчить не свойственную тому в быту злобную рожу.

— П-п-п-ринц? — голова Зорфу со скрипом повернулась на двадцать градусов, после чего та с ужасом заметила, как растворяется магия Гвиния, и вместо задрыпанного путника перед зверолюдкой предстаёт одетый в дорогие одежды высокородный наследник великого императора. — Принц Душегуб… — Едва испуганные глаза поняли, кто перед ней, как глаза девчонки тотчас закатились, тело обмякло и та, потеряв сознание, опустила руки, в очередной раз продемонстрировав свои молочные железы, к слову которые у той всё же были.

Вновь одно лишь моё имя нагнало такого ужаса на зверюшку, что та даже в сознании не удержалась. Удобная функция для запугивания, в быту грозила стать крайне бесполезной способностью.

— Карликовая Зиф. Интересный экземплярчик, однако… Слышала, что она одна из потомков рода Зифов, который вы, брат, приказали истребить. Мне прирезать её? — поднеся нож к горлу девчонки спросила инквизиторша.

— Карликова? Тогда сколько ей лет? На вид шестнадцать максимум, — удивлено спросил я.

— Нет, судя по сформировавшемуся хвосту, да и достаточно хорошо сложенной груди, думаю, ей уже больше двадцати. Эта порода зверей редко доживает, и уж тем более дорастает до столь взрослого возраста. Полагаю, девчонка довольно умна и сообразительна, раз смогла не только выжить, но и обосноваться в нашем городе в качестве свободного горожанина. –Вмешавшись в наш с Августой разговор, проговорил всезнающий Гвиний.

— Больше двадцати, говоришь… — Потирая руки и присматриваясь к бессознательному телу, проговорил я. — Советник, какое нынче наказание предусмотрено для грабителей и разбойников в нашем краю?

— В зависимости от тяжести содеянного. Но в основном, убийство и грабёж знати чреваты пожизненным рабством и рудником, — накручивая на палец длинный и седой ус, проговорил старик.

— Тогда пришло время кое что изменить, — грозно шикнул я. — Этих пятерых обезглавить, тела и головы насадить на пики и в назидание другим разместить у мэрии. Также, пусть глашатай изо дня в день, пока на пиках их головы и тела вещает. Отныне, за грабёж на улицах и землях четырнадцатого принца — смерть. За нападение и разбой — смерть. За кражу или мелкое воровство, плети, штраф или при отсутствии возможности выплатить его — рабство и рудник!

— Будет исполнено, ваше сиятельство, — одобряя каждое из нововведений, кивнул Гвиний.

— Так, а с этой то что? — кивнув в сторону болтавшейся в бессознательном состоянии зверушки, спросила сестра.

— А с ней я хочу немного поиграться… Связать и в особняк. Она посмела попытаться обокрасть мою прекрасную сестру, и должна быть за это наказана с особой жестокостью, — произнёс я, а после, глядя на раскрасневшуюся Августу, вновь спрятавшую голову под чёлкой и поджавшей ножки, добавил: — Ты так не считаешь?

— Прекрасную сестру… — Свободной ладошкой прикрыв взмокшую между ног одежду, словно одержимая демоном похоти, проговорила инквизиторша, но после, понимая, что на нас смотрят её подопечные гвардейцы, встрепенувшись, кивнула. — Я, великий инквизитор империи, заставлю это грязное животное благодарить за потраченное на неё ваше драгоценное время!

— Не сомневаюсь… — Щурясь и подумывая как можно использовать не только зверушку, но и мою разгорячённую сестру, отозвался я.