Что же, хоть это и выходило за рамки нашего договора с главой, но раз уж дети сами захотели... не прогонять же их? На этот раз я ещё больше повысил интенсивность тренировок, не забывая использовать природную энергию и восстанавливать силы тем ребятам, кто не выдерживал взятого темпа. Сразу скажу, что это не поощрялось в боевых искусствах, так как страдала всё та же база развития практика. Пускай природная энергия и восстанавливала тело человека, словно тот отдохнул в течение суток, позволяя значительно сократить количество тренировок до получения нужного уровня развития тела. Мне же сейчас просто нужно было укрепить их силы настолько, чтобы приступить к практике чего-то более серьёзного, чем просто физическое развитие.

Здесь было важно не переусердствовать и не нарушить хрупкий баланс. После нескольких циклов восстановления я понял, что внутренняя сила ребят укрепилась настолько, что моё дальнейшее вмешательство могло только навредить им, и прекратил это. После сегодняшнего дня они должны были ощутить эти изменения, и по моей задумки это должно окончательно убедить ребят в том, что я способен помочь им.

Одновременно с тренировкой я продолжал, используя восприятие, прислушиваться к реакциям ребят. На этом этапе крайне важно было понять, насколько они ответственны, чтобы быть практиками боевых искусств, изучающих наследия школы Меча. И, что куда важнее, насколько я могу доверять им в будущем. Как ни крути, а это был другой мир со своими понятиями чести, гордости и достоинства.

— Отлично сегодня поработали, — я позволил себе слабую улыбку в качестве поощрения, когда мы закончили, а ребята окончательно выбились из сил. — Я подготовил для вас всех комплекс упражнений на неделе. Постарайтесь соблюдать их неукоснительно, если хотите, чтобы мы продолжили с вами тренировки. Это понятно?

Усталые голоса ребят были подтверждением, что они хорошо меня поняли. Я вытащил карточки с подробными инструкциями, которые подготовил ещё вчера перед сном, а сегодня на одном из перерывов дополнил ещё двумя и передал их ребятам.

— В таком случае до следующих выходных, — сказал я на прощание, видя их удивлённые от прочтения инструкций лица.

— До свидания, мастер, — чуть ли не хором ответили они.

«Ну вот, никаких „дядь“, „мужиков“ и „господ“. Уже прогресс», — подумал я, смотря на удаляющиеся к зданию приюта кучку взрослых детей. — «Ладно, с этим мы на сегодня разобрались. А сейчас пора уже заняться собственной тренировкой».

К сожалению, сегодня мне не удалось позаниматься так же продуктивно, как это было вчера. Оставаться на ночь я не планировал, завтрашние занятия начинались рано, и я планировал заняться подготовкой к предстоящему коллоквиуму по физиологии в своей комнате. До того, как Себ попытается протащить ещё какую-нибудь девчонку.

В этот момент, как назло, перед мысленным взором появилось разгорячённое и раскрасневшееся лицо симпатичной девушки, ушедшей тогда из комнаты. Нда-а, как ни крути, а молодое тело оставалось молодым, требуя разрядки, и как бы я не задвигал вопрос физиологии на задний план, он всё равно возвращался так или иначе. Благо медитативная практика позволяла сгладить желания тела и сосредоточиться на делах насущных. Но вопрос всё же следовало бы по-хорошему решить...

Перед уходом, как и договаривались, я заглянул к главе приюта. Старушка, как обычно, сидела за своим столом, разбирая какие-то бумаги. Однако стоило мне предупредительно постучать по деревянному косяку распахнутой двери, как она сразу же отвлеклась от своего занятия, посмотрев на меня.

— А, господин Глинка, проходите, — кивнула она, и как только я присел на стул напротив, откинулась на спинку своего кресла, наблюдая за мной. — Знаете, а я ведь не особо верила в то, что у вас получится заинтересовать моих воспитанников.

Старушка всмотрелась в меня внимательным и цепким взглядом, который никак не ожидаешь от дамы её возраста.

«А я ведь совсем забыл, что она проработала главой приюта большую часть своей сознательной жизни, воспитывая огромное количество детей», — у меня в голове закрутился ворох мыслей. — «Предполагаю, что эта женщина может дать фору в плане опыта даже некоторым мастерам школы Меча».

— И всё же это произошло, вы смогли изменить ребят, — между тем продолжала говорить глава. — И более того, они даже надоумили Свету и Рину присоединиться к ним, хотя знают, что девочкам уже пора готовиться к... выпускному.

Последнее слово старушка не сказала, а скорее выплюнула, столько в нём ненависти я ощутил.

— В любом случае, то, как сейчас горят глаза ребят, лучшая рекомендация из всех возможных. Так держать, господин Глинка.

— Это значит, что теперь я смогу заниматься и с другими детьми? — не удержался от вопроса, хотя уже понимал, что мне ответят.

— Это значит, что я продолжаю наблюдать за вашими успехами, но уже без тех опасений, которые у меня, признаюсь честно, были, — в тон мне ответила глава, возвращаясь к работе с бумагами и тем самым демонстрируя, что наше общение закончено.

«Ну, закончено, так закончено», — вежливо попрощавшись, я не задерживаясь вышел из кабинета.

Чужое внимание я ощутил практически сразу, как вышел утром из приюта. Меня вели, ненавязчиво и аккуратно. Совсем не так, как это делала когда-то недавно местная шпана. Уровень на этот раз был куда выше, и заметить слежку не получилось бы даже довольно сильному магу. Очевидно, эти ребята знали, что они делают. И такой профессионализм сильно напрягал. Я чувствовал среди чужих взглядов даже несколько одарённых. Так-так.