Шрифт:
– Дай на протез, - хрипло сказал он Синяку, не разжимая рта с воткнутой сигаретой.
– Не дам, - строго сказал Синяк.
– Ты цыганам отдашь, они вашу масть держат.
– Согласен, - понуро кивнул инвалид, взялся за отполированные ободья красными распухшими руками и тихо покатил прочь.
– Стой, афган!
– крикнув ему вслед Синяк, догнал и сунул деньги.
– Заначь поглубже.
Тут из мрака глубокого подъезда выскочила, как подпружиненная, мелкая бесполая блошка, серенькая, в брючках, задрипанная, заморенная.
– Привет, Батя! Чего-то ты нас совсем забыл.
– Вас забудешь, - Синяк грубо, как мужику, пожал ей руку.
– Я с твоей барышней - лица не помню - бумажник с правами потерял. На деньги наплевать, права жалко.
– Совсем ты, Бать, на головку присел, - посочувствовала блошка. Старенький стал... Тебе кого?
– Негритянку.
– А всерьез?
Синяк заговорил подробнее.
Саша уже разобралась с масляным радиатором на работе (выключила) и теперь медленно въезжала в ситуацию... Та-ак. Это проститутки!.. Только сейчас она начала смекать, к чему идет дело, и беспокойно заерзала.
– Чего он хочет?
– Саша подозрительно обернулась к Роману.
Роман молча пожал плечами. На беседы с ней после Бошора не тянуло.
– Таня!
– крикнула тем временем блошка в темноту.
Таня оказалась русской красавицей, в годах, что порадовало Сашу, с косой, закрученной на затылке. Прям из ансамбля "Березка", подумал Роман. В короткой, разумеется, юбке, как положено по тутошней работе, высоких замшевых сапогах с золотыми пряжками.
Настроение у Романа приподнялось.
Синяк постучал в окно.
– Ну как, Жирный?
Роман высунул в открытое окно кулак с оттопыренным большим пальцем.
Хозяйка, учуяв спрос, затарахтела:
– Не меньше двух сотен, Бать. Тебе отдам за полторы. У нее одна коса чего стоит! Себе в ущерб работаю.
– Не торгуйся, не на базаре, - отрезал Синяк.
– Музей Ленина все ж. А коса и у меня есть. Сто и - по краям!.. Танечка, поедете с нами за сотенку?
– Я за стольник поеду!
– раздался простуженный хрипатый голос, и с паперти спрыгнула молоденькая бойкая проститутка, юбка нулевая, декольте спереди и сзади, задрогшая...
– Тебя не надо, ты у меня дезодор похитила.
– Вали отсюда!
– Таня грубо пихнула ее обеими руками в грудь. Та оступилась, села на мокрый тротуар белыми ажурными трусами - юбка задралась.
– Я не хитила!
– взвизгнула проститутка.
– Ты сам мне подарил. Ты пьяный был.
– Тогда прости.
– Синяк подал ей руку, помог подняться.
– Деньги в кассу...
– верещала хозяйка. По ступенькам Музея Ленина чечеточной побежкой спустился вертлявый блондин в белом костюме.
– И я мог бы составить компанию...
– Ну, ты даешь, друг!
– опешил Синяк.
– Я с дамой. Жирный с Таней. Куда тебя, скажи на милость?
– Мало ли, - парировал, улыбаясь, блондин, - бывает, требуется. Секс инвариантен. Пардон.
Саша нервно курила, намереваясь что-то предпринять, скорее всего даже вылезти. Она приоткрыла дверь. Синяк предупредительно рыпнулся к ней.
– Уже едем.
Он захлопнул ее дверцу и открыл заднюю перед Таней, но что-то его насторожило.
– Слышь, хозяйка, а чего она у тебя молчит всю дорогу? Не больная?
– Сам ты больной. Скажи что-нибудь, Таня, - приказала блошка.
– Здравствуйте, - улыбнулась Таня, прикрыв ладонью рот. Прореха в два зуба все-таки мелькнула.
– Слышь, хозяйка, - не унимался Синяк.
– А чего она у тебя без зубов? Драчливая? Излупит в одночасье...
Но Роман уже подвигался, уступая место на заднем сиденье. Синяк важно хмыкнул - видел, что Жирный завелся, и, довольный обустройством его личной жизни, солидно расплатился и залез в автомобиль.
– Ну, с Богом! Видите, Танечка, Жирный вас сразу полюбил. Да, Жирный?
Саша обернулась удостовериться, что Роман не спятил.
– Ой!
– воскликнула Таня, забыв прикрыть выбитые зубы.
– А я вас знаю! Мы вместе в Политехе учились, Владимирском...
– Город невест, - всунулся Синяк.
– Иваново - город невест, чучело, - поправил друга Роман, - а Владимир "Золотое кольцо", история...
– Да, да, правильно, - согласилась с Романом Таня и продолжила свое: - Вы на экономическом учились, а я на технологии... За вами еще хромой араб ухаживал... красивый очень...