– Поехали за ним.

– А кто "подъем" крикнул?

Строй молчал, но все как один невольно посмотрели на Бабая. Бабай вобрал башку в плечи и замер, вздрагивая, как от холода.

Брестель с журналом в руках начал поверку.

– Кто дневалил?
– спросил Быков.

– Это не я...
– заплакал Бабай.

– Что такое?
– брезгливо поморщился Быков.
– Старшина!

Мороз подался вперед.

– Да он сейчас... Пройдет у него... Керимов!
– рявкнул он на Бабая.
– Чего раньше времени?! Тебя никто ничего, а ты в сопли?!

– Кричал...
– залопотал Бабай.
– Я не знал... Мне кричали - я кричал.

– На КПП, - бросил Быков.
– Потом будем разбираться. Начинайте поверку.

В роту вбежал Валерка Бурмистров со своими. Бабай стоял последним в строю. Слезы текли по его небритым щекам.

Мороз хлопнул по спине Валерку.

– Это... Сведи его, что ль. Чего он здесь? Тулуп дай. А то замерзнет. Тулуп, говорю, дай!

Валерка вытянулся:

– Есть!

– Понабрали армию...
– бормотал Мороз.
– Уводи, кому сказал!

Валерка потянул Бабая за рукав.

– Пошли...

Мороз заглянул в Ленинскую комнату, покачал головой.

– А здесь-то стекла кому мешали?.. Графин где?

– Разбили при наступлении, - усмехнулся Куник.

– Ты, верзила, молчал бы! С тебя первый спрос!
– Мороз погрозил ему татуированным кулаком.

Брестель закончил поверку и с журналом подошел к Морозу. Мороз надел очки, взял журнал в руки.

– Все по списку?
– спросил Быков Мороза.

– Никак нет, двое в больнице, один в бегах, трое насчет туалета, чистят. Их сюда без бани нельзя - в калу все...

– Карамычев здесь, - заложил Костю Брестель.

– Отбой, - скомандовал Быков и вышел из казармы.
– Минута. Всем по койкам!

Строй распался, загудел.

– Слышь, Карамычев, твои не воевали, ясно?
– сказал Мороз, подойдя к Костиной койке.
– Ты-то сам накой хрен в казарме?

– Не знаю...
– промямлил Костя.

– Узнаешь... Следствие вот начнут - все узнаешь... Над тобой койка пустая? Я лягу.
– Мороз расстегнул мундир, под мундиром была красная бабья кофта, застегнутая на левую сторону.

– Зачем вам наверх, товарищ старшина?
– засуетился Костя.
– Ложитесь внизу, я наверх...

– Ладно, - скривился Мороз и полез на верхнюю койку.
– Это у вас, у сопляков, счеты: кому где спать... Петух жареный не долбил еще... Живые все?

– Губаря кто-то сделал, - сказал Женька.

– Их долбить - стране полегче, - сказал Старый.

– Молчал бы... Башка как колено, а домой возвернуться не можешь!

Мороз заворочался, укладываясь поудобнее.

– Кто губаря - разберутся, - покряхтел ой, - а вот библиотекарке глаз хоть фанэрой зашивай...

– Откуда вы знаете?!
– вздернулся Женька.

– Ишь ты!
– ухмыльнулся Мороз.
– Задергался, хахаль кособрюхий. Будешь ей теперь из тюряги за увечье платить. Побахвалиться захотелось перед сикухой: нет, мол, на меня управы!.. Хочу - дурь сосу, хочу - бабу в роте черепешу... Дурак! Спать. Отбой.

Казарма затихла.

Костя лежал с открытыми глазами. Наверху под Морозом заскрипели пружины.

– А билеты-то взяли?
– шепотом спросил Мороз, свесившись с полки.

– Взяли.

– Ты вот что, ты одеись и к своим иди, может, ничего, может, получится...

5

Голая - старики в плавках, молодые в одних подштанниках, - посиневшая четвертая рота стояла, выстроенная вдоль казармы.

Комиссия - коротенький полковник и два майора в сопровождении Быкова, Лысодора, капитана Дощинина, Мороза и забинтованного Бурята - неспешно бродила вдоль строя.

Уже начались хитрости; поврежденные в побоище старались по мере приближения комиссии встать в начало строя, где комиссия уже прошла. Поэтому комиссия прошла вдоль строя один раз, потом еще раз - со спины.

– Руки вверх!
– скомандовал коротенький полковник.

Двести с лишним багровых стройбатовских кулаков на белых руках вскинулись к потолку.

– Туда, - негромко скомандовал полковник Сашке Кунику. Под мышкой у него синел квадратный отпечаток пряжки.

Куник понуро поплелся в Ленинскую комнату, куда комиссия загоняла явных участников.

Через некоторое время восемнадцать человек без ремней в сопровождении губарей потопали по бетонке к воротам. И Куник, и Женька, и Миша Попов. На губу. На КПП места мало.