— Я нижайше прошу прощения уважаемого гунцзы, однако И-лаоцзяо настоятельно предупреждал меня не пускать никого, даже если…

Ксин, конечно же, не стал его слушать. Оттолкнул послушника так, что тот упал на задницу, а затем рывком распахнул дверь на себя и также захлопнул уже с другой стороны. Стас не успел ничего рассмотреть, однако услышал девичий визг, а спустя полминуты из помещения вылетела довольно милая девушка лет двадцати, на ходу запахивая свой пышный халат, сделанный на местный манер, но в белых с черными разводами больничных оттенках.

Взгляд Акургаля и Стаса почти синхронно прикипел к груди, которую она, отчаянно краснея, закрывала одной рукой, пока другой нашаривала рукава. Впрочем, местная практикантка быстро отошла от шока и зыркнула на десятника так злобно, что тот счел за лучшее потупить взгляд и шагнуть в сторону, освобождая ей дорогу. Стас поступил схожим образом, однако не упустил шанс полюбоваться на очерченную ее мятым и не до конца надетым нарядом задницу, а также голые ноги до колен.

"А она ничего. Очень-очень даже ничего", — Подумал оголодавший по женскому обществу Стас, — "Не Ба Мяо, конечно… И даже не мои подруги с Земли, но пять из десяти есть. Если сравнивать по прошлому миру. В этом такая оценка будет означать: "Господи, она прекрасна, шедевр, десять лет воздержания из тринадцати. Особенно она хороша по сравнению с гамадрилами из моего отряда". Хорошо хоть, никакого сильного влечения, как к аристократке, я не чувствую. Ну, не бросаться же мне на каждую юбку. А может и бросался бы, не возникни куда более совершенный образ перед глазами. А, чего теперь думать. Хотя от старичка И Шенга не ожидал, не ожидал. Силен мужик".

— Чего встали, недоноски? Затаскивайте демона внутрь, — Приказал им Ксин из-за вновь открытой двери. Парочка новобранцев осторожно зашла, стараясь не демонстрировать ни любопытства, ни других эмоций. Что? Из кабинета уважаемого врача выбежала девица, сверкая голыми прелестями? Не было такого! Может, вы просто демона за моим плечом повидали? Он, вон, тоже сверкает, всем чем можно и нельзя. Сисек у него, может, и нет, зато щупальцев имеется с избытком. Баш на баш, как говорится.

— Я же просил тебя стучаться, племянник, — С привычным, совсем не обидчивым вздохом сказал ему И Шенг. В этот раз он выглядел не как престарелый врач на обходе, а как глава мафиозной семьи: одеяния также растрепаны, как у его сбежавшей пассии, но они напоминают не последствия блуда, а способ устрашения или стиль средней руки босса из какой-нибудь триады или любой другой преступной группировки Азиатско-Тихоокеанского региона.

— О, кто это тебя так отделал? — Теперь в голосе врача сквозило ехидство.

— Придворный города Мрака, — Мрачно бросил Ксин. Улыбка его дяди исчезла, как песчаный замок после прилива.

— Я заварю чай, а ты пока иди умойся, — Он деловито махнул рукой на некое подобие рукомойника во второй половине помещения. И если первая напоминала скорее зону отдыха, с поправкой на мир и эпоху, то вторая явно претендовала на исследовательский закуток.

Причем скорее магический, чем научный: всего лишь одна кушетка, зато целых шесть удобных кресел. Одна стойка с медицинскими инструментами — и еще восемь или девять со свитками, сушеными травами, ингредиентами, минералами, костями, какими-то совсем уж неясными предметами или вовсе артефактами. Причем все это смотрелось с отчетливым оккультным оттенком. Разве что пентаграммы не хватало, или гадательного шара. Вот только Стас ничуть не сомневался, что все инструменты или приборы И Шенга — вполне настоящие, причем более чем эффективные.

— Вы двое, отойдите к двери! — Властно скомандовал врач, пока ставил милый глиняный чайничек на чайный же столик с небольшой доской. Которая оказалась местной артефактной плитой. При этом выглядела не менее удобной, чем электрическая. И без проводов, что не могло не радовать. Пользователя, сам Стас испытывал, разве что, зависть.

— Нет, стойте, — Отменил приказ Шенг, когда Саргон повернулся к нему спиной. Он обвел нечитаемым взглядом демона на закорках мальчишки и быстро поправился, — Не будем тянуть. Лучше кладите свою ношу вот сюда, — Он показал на кушетку. А затем даже помог двум стражам привязать голову и конечности твари ремнями, причем с конкретным демоном пришлось повозиться и закреплять длинную шею не одним, а сразу тремя особо прочными ремнями.

— Хорошо, — Выдохнул доктор, причем скорее довольно, чем устало. А теперь мы…

— Позови нашего цюецзы (хромец) и эту сумасшедшую сестрицу. Сам видишь, дела не терпят отлагательств. Нужно обдумать наш план действий и возможные последствия.

— Может тогда…

— Нет. Расскажу все один раз, — Отрезал Чжэнь.

— Как насчет господина коменданта? — Серьезно спросил его И Шенг. Разве что в глазах остались смешливые искорки.

— Чтоб я еще раз появился на собрании этого лаобусыдэ (старый и никак не сдохнет)! — Прошипел Ксин.

— Там есть порядочные люди.

— Это не важно, пока решения принимает он сам. Даже удивительно, как у такого лаохо (старый хлам) появилась нормальная дочь. Не иначе, как мать нагуляла ее с кем-нибудь покрасивее и поумнее. С голодными духами, восставшим трупом, или, там, сучковатой веткой.

Стас едва мог сохранять нейтральное выражение лица. Он не знал, что сейчас хотел сделать больше: заржать, как сумасшедший, потереть руки от новых сведений или покачать головой от такой беспечности. Ругать коменданта последними словами непонятно перед кем. Разумеется, они оба говорили тихо. Так, что Акургаль наверняка ничего не услышал. Акургаль, да, но не его подопечный.

Впрочем, особо переживать этим аристократам не стоило, даже вопи они о мужеложестве и лояльности к женским изменам почтенного Ба Цзы перед всем лагерем новобранцев. Потому, что слово смерда практически ничего не стоит в этом мире. А уж хула на аристократа, да еще будучи заключенным. Да еще под формальным командованием этого самого аристократа. Такого кретина не будет жалко и самому сердобольному монаху из буддистских храмов. Даже если они метелкой сметают насекомых со своего пути, то наверняка сделают исключение и раздавят настолько праздничному идиоту какую-нибудь скорлупу или ложноножку. Исключительно из-за удивления его никчемностью и тупостью.