— Да ладно тебе, Гиена, — почти ласковым тоном сказал я. — Что ты юношу пугаешь?

На парня было жалко смотреть. Во всех смыслах. Судя по диким глазам и следам рвоты на рубахе, ему нехило так стрясло кукушку. На правом плече рубаха была разодрана, на коже — длинная кровавая рана. Похоже, ремнем безопасности разхреначило. Скорее всего, ключица тоже сломана. Штаны мокрые. Ну тут даже нет вопросов, от чего. Я бы тоже обоссался, если бы с такого склона навернулся.

А парень молодой совсем, усы только пробились, пушок такой над верхней губой виднеется. Волосы белые, почти как у старых людей, но все-таки скорее обычного, человеческого цвета. Просто блондин, выгоревший до белизны на солнце. На курносом носу — россыпь веснушек.

Раздался натужный ржавый скрежет. Уцелевшая лапа шагохода согнулась и разогнулась. Потом беспомощно заскребла по земле. «Так трогательно, почти до слез, — подумал я. — Беспомощная боевая машинка поломалась...»

— Руки поднял, мозгляк! — снова прикрикнул Гиена. — Пальцы чтобы ровненько, ннну? Попробуешь сложить какую-нибудь фигу, я тебе живо яйца отстрелю!

Ах да... Раз управляет шагоходом, значит магические способности. А раз магические способности, значит нужно очень внимательно следить за его руками... Молодец, Гиена!

— Как тебя зовут, парень? — спросил я. Гораздо более дружелюбным тоном спросил я.

— Осип, — прошептал он, стрельнув глазами в сторону Натахи. Которая стояла, привалившись плечом к борту шишиги и тоже ненавязчиво держала его на прицеле.

— Ты чего стрелял-то, Осип батькович? — я встал рядом с Гиеной, чтобы на контрасте выглядеть хорошим парнем.

— Чужаки вы, — предсказуемо ответил он. — Чужаков мы не привечаем, нам и так хорошо.

— Подвиг, значит, решил совершить, — я хмыкнул. — И что, часто к вам гости наведываются?

— Раньше часто пытались, — он откашлялся. Голос его заметно дрожал, но держался он все равно лучше Стаса, впервые попавшего под обстрел. — Но мы отвадили.

— А ты смелый, — без улыбки произнес я. — Как тебя угораздило в яму загреметь? Ты же всю жизнь тут живешь, неужели не знал про нее?

— Знал... — парень насупился и отвернулся.

— Руки держать над головой, салага! — прикрикнул Гиена, дернув стволом. Парень поднял руки повыше. Побледнел. Задышал тяжело. Хреново ему.

— Что будем с ним делать теперь? — спросил я. — Отпускать нельзя, он притащит своих селян с дрекольем. Или с чем покруче, раз они на шагоходе тут землю пашут...

— Отпустите... — простонал парень. — Клянусь, никому не скажу!

Тут он согнулся и начал шумно блевать. Ну точно, стряс кукушку. А тут мы еще со своими дробовиками.

— Пристрелить на хрен, — Гиена засмеялся. От его кашляющего смеха Осип побледнел еще больше, если такое было вообще возможно. Хороший человек Гиена. Особенно когда надо произвести плохое впечатление. — Проблевался? Быстро поднял руки вверх обратно!

— Как-то не по-человечески это, — сказал я. — Молодой еще совсем...

— Как из пулемета по нам садить, так взрослый, а как отвечать за это — так молодой? — резонно возразил Гиена.

— Он довольно разговорчивый юноша, — задумчиво проговорил я, подходя ближе к нашему пленнику. — А нам как раз нужен консультант по местным достопримечательностям...

— Отличный консультант! — Гиена заржал так, что если бы здесь мог начаться камнепад, то он непременно бы начался. — Про такую ямищу не знал! Боня, ну зачем нам этот бесполезный хрен? Давай лучше другого кого возьмем. Поумнее, а?

— Не убивайте меня, пожалуйста... — на глаза парня навернулись слезы. Он старательно пытался их сморгнуть, чтобы мы не заметили. Снова раздалось трогательное «шкряб-шкряб» лапой шагохода. Гиена посмотрел на меня. Натаха посмотрела на меня. Только Стас не высовывался из машины. Даже странно. Куда делось его хваленое любопытство? Еще утром он прямо-таки полыхал энтузиазмом.

— Давайте-ка мы его свяжем для начала, — сказал я. — Натаха, найди там в кузове моток веревки, я вроде вчера кидал куда-то несколько.

Натаха закинула дробовик за спину и нырнула под тент.

— Мы еще пожалеем, что его не пристрелили, точно тебе говорю, — заявил Гиена, не опуская пока что дробовика. — Руки держи вверху, дубина белобрысая! Да что ж ты непонятливый-то такой? Все тебе три раза повторять приходится... Ёшкин кот, Боня, ну давай его пристрелим, а?

— Не гони лошадей, Гиена, — сказал я. — Пристрелим, если станет проблемой.

— Короче, я понял, — Гиена сплюнул. — Пока он тебе нож в бочину не всадит, в него не стрелять.