— Короче так, юноша... — я смотрел, как Натаха ловко спутывает его ладони за спиной. Очень тщательно, практически каждый палец обматывая. — Как там тебя... Осип. Мы вообще не собирались ни с кем ссориться. Можно сказать, практически мимо ехали. И пока ты стрелять не начал, были настроены прикупить в вашей деревне чего вкусного и дальше поехать. Но раз уж так вышло, то... В общем, попытаешься сбежать, мы тебя пристрелим. Будешь молчать и вести себя как бесполезный мешок говна, мы тебя тоже пристрелим. Устроишь нам еще какую-нибудь проблему... Ну, надеюсь, ты понял ход моих мыслей?

Осип часто закивал. Из глаз поктились слезы, губы задергались. Было мне его жалко? Хм... ну, в чем-то Гиена был прав. То, что он плохо стреляет из пулемета, это вообще не повод расплываться сахарными соплями и лить слезы над бедным мальчиком. Сам дурак, короче. Поведет себя нормально, может и домой вернется целым и почти невредимым.

— Ваша деревня — это же Белобородово? — спросил я.

— Да, — кинвул Осип.

— Далеко до нее еще? — я отвел ствол дробовика Гиены в сторону, потому что Натаха уже закончила вязать руки. Теперь даже если он очень постарается пошевелить пальцами, у него ничего не выйдет.

— Километра четыре до крайних домов, — ответил Осип.

Нормально. Значит надо подняться из карьера и где-нибудь в этом районе устроить стоянку. Машину замаскировать как следует и все такое...

— А шагоход один у вас был? — спросил я, глядя на все еще шевелящуюся лапу. Такое впечатление, что эта «избушка на курьих ножках» все еще пыталась шагать.

— Шесть, — после небольшой заминки ответил Осип. — Ну, теперь пять... И еще у Прошки ходилка есть, но там уже только ноги остались, броня вся проржавела...

— Шесть?! — Гиена вытаращил глаза. — Шесть боевых шагоходов, да еще и с пулеметами?! Да как вы... Да как такое... Это же армия практически! И что вы с ними делаете?

— Пашем, лес валим, — выдавил из себя Осип. — У «Крыжовника» такие ножи удобные, они сосну в два обхвата враз срезают...

— И откуда же вы взяли этакое богатство? — спросил я, криво усмехнувшись.

— Не знаю, давно они у нас уже, — Осип снова побелел и тяжело задышал. — Сколько себя помню, всегда были.

— Ладно, грузим его в кузов, и поехали наверх, — сказал я. — Поищем подходящее местечко, потом продолжим. Времени у нас резко стало меньше. Этого парня наверняка хватятся и пойдут искать. Так что чем быстрее мы найдем, что искали, тем лучше.

Я сел за руль и посмотрел на Стаса. Вид у него был хмурый и замкнутый.

— Стас, ты чего? — спросил я, заводя мотор.

— Мне стыдно, Богдан, — сказал он, не глядя на меня. — Зассал, как ребенок... Когда выстрелы услышал, думал, что в штаны наложу... Такой позор!

— Ну не наложил же! — я пожал плечами, но на всякий случай принюхиваться не стал. На самом деле, ничего такого особенного в поведении Стаса не было. И стыдного, кстати, тоже. На выстрелы у всех разная реакция бывает. — Нечего стыдиться, правда. У тебя просто нет боевого опыта, откуда ты мог знать, что по нам из пулемета начнут палить?

— Но ты же не испугался! — Стас издал звук, похожий на всхлип.

— Да ладно, я в первый раз под обстрелом еще сильнее тебя зассал, — доверительно сообщил я. — Не бери в голову. Прорвемся!

Я вырулил с широкой карьерной дороги и загнал машину обратно в те же кусты, где мы прятались от шагохода. Заглушил мотор. Теперь надо пешочком вокруг пошляться и поискать место получше. И сделать это следовало до вечера, пока нашего Осипа и его шагохода в деревне не хватились и не отправились искать. Потому что пешие селяне наверняка разглядят след колес, ведущий в кусты.

— Это еще что за странь?! — Гиена схватился за дробовик и прицелился. Из кустов, шевеля металлическими лапами, выбрался механический паук с совершенно неуместной плетеной корзиной на спине.

— Собиралка это, — подал голос Осип, хотя его никто не спрашивал. — Ягоду собирает.

— Ягоду? — переспросил Гиена, продолжая удерживать механического краба на прицеле.

— Ну, иногда грибы... — голос Осипа подрагивал. — Но на грибы их труднее настраивать...

Краб прокрался мимо нас бочком и снова скрылся в кустах.

— Стас, кажется, твой шагоходик — это далеко не самое удивительное творение твоего пра-пра... — сказал я. — И много у вас еще вот таких вот штук?

— Каких? — Осип сжался, как будто ожидая удара.

— Ну, типа вот этой твоей собиралки, — сказал я, кивнув в ту сторону, куда сбежал краб с корзиной.

— Так они всегда были, сколько я себя помню, — промямлил он. — Доилки еще есть. И лекарь, но он один, уже ржавый совсем.