– Ну какие разбитые сердца?..

Хочу поспорить, но голос срывается. Ненавижу врать.

– Все нормально? – тут же расстраивается сестра.

По лицу вижу, что будет переживать и накручивать себя. Поэтому стараюсь максимально сбавить этот накал.

– Конечно. Все в порядке, – заверяю с легкостью, которой и сама удивляюсь. – Мы ведь не враги. Как бы там ни было, я рада видеть Сашу. Рада, что у него все хорошо. Это главное.

Выбегаю из спальни до того, как Лиза пожелает еще что-то спросить. И быстро иду в сторону маленькой комнаты, в которой ночевала на даче Чарушиных в прошлый раз. Убеждаюсь, что не ошиблась, когда вижу у шкафа свою дорожную сумку. Артем, как и всегда, позаботился о моих вещах. Не могу не радоваться, что нет нужды выходить за ними на улицу.

Скидываю куртку, которую из-за Кирюхи просто не успела снять в прихожей. А за ней стягиваю свитер и джинсы. Прячу все в шкаф и надеваю мягкий домашний костюм. Собираю волосы в хвост и, не давая себе времени на рефлексию, так же спешно покидаю комнату, чтобы сразу же отправиться к Лизиной свекрови на кухню. Готовку я, как бы странно это ни было, так и не полюбила, даже с открытием своего кафе. Но мне стало нравиться кормить людей и видеть на их лицах довольные улыбки. Да и пока сестра занята малышом, считаю своим долгом заменить ее.

– С чем вам помочь? – спрашиваю у Тёминой мамы сразу после приветствия.

– Ой, Солнышко, если можешь, вот этим салатом займись, – указывает на разложенные по столешнице продукты.

– Руккола, фета, помидоры черри, перепелиные яйца… Это понятно, – проговариваю для ясности. – А что с баклажаном?

– Очисти от кожуры, порежь на небольшие треугольные кусочки, посоли и минут через пятнадцать обжарь на масле.

– Окей. А чем заправлять?

– Заправку я уже сделала. Та, что с горчицей, – указывает на одну их стеклянных чаш.

– Супер! – выдыхаю с улыбкой. – Приступаю.

Пока занимаемся каждая своей работой, Татьяна Николаевна расспрашивает меня про дела в кафе. Охотно делюсь, рассказывая про успех, который имело наше праздничное меню накануне и в день самого Рождества.

– А сейчас? У вас выходные?

– Нет. Кафе продолжает работать. Для французов ведь главный праздник уже прошел, а Новый год – это уже так… В общем, сотрудники на работе. Анжела Эдуардовна за главную. Да и не скучно ей сейчас… Она пригласила в Париж Сашину маму и Тимофея Илларионовича, – пытаюсь произнести это ровным тоном. И вроде бы мне это удается, но жар, который я чувствую на своих щеках, все-таки выдает смущение.

– О, – протягивает Татьяна Николаевна. – Надо же… А ты не была против?

О наших сложных отношениях с Георгиевой все, конечно же, знают.

– Нет. Наоборот. Это решение позволило мне прилететь на часть праздников к вам в Одессу. Иначе бы я не смогла оставить Анжелу Эдуардовну. Да и… Думаю, после всех событий Людмиле Владимировне нужно отвлечься.

Тёмина мама застывает, а потом вдруг бросается ко мне, чтобы обнять.

– Ой, Сонечка, ты невероятный человек, – проговаривает с дрожью в голосе, гладя меня по голове и плечам. – Трудно вообразить все, что пережила… И все равно… Осталась собой… У меня просто нет слов… Сердце за тебя болит… Но какая же радость видеть, что ты не сломалась. Наше ясное Солнышко.

И у меня болит. Хоть я и не признаюсь никому. Только в этих объятиях позволяю себе задержаться. Соскучилась по ласке и поддержке. Устала быть сильной. Но… Впереди еще столько всего. Перевожу дыхание и мягко отстраняюсь.

– Это вы невероятные. Я вас, Чарушиных, просто боготворю! – тараторю с улыбкой. – Безмерно счастлива, что Лиза стала частью такого клана!

Татьяна Николаевна легко отражает мой смех, хоть в уголках глаз все еще поблескивают слезы.

– Мы твою Лизу очень любим, – говорит мне не в первый раз.

Но я готова слушать это вечно. После каждого ведь такого признания испытываю счастье.

Мы возвращаемся к готовке. А минут десять спустя на помощь нам приходят Лиза с Риной, и в кухне становится очень шумно и весело. Смеюсь над высказываниями последней и активно участвую во всех обсуждениях, но, честно говоря, мысленно ломаю голову над тем, где сейчас Георгиев.

Будет ли он на ужине? Останется ли ночевать?

Поглядывая в окно, вижу, что снег продолжает падать. Прихожу к выводам, что уехать сейчас кому-то в город просто нереально. И… Как не торможу себя, радуюсь возможности побыть рядом с ним.

А вот рад ли этому сам Саша?

По тому выражению лица, которое у него сохраняется за ужином, догадываюсь, что нет. Как Даня ни пытается его растормошить своими шуточками, Георгиев остается угрюмым. И даже так… Каждый раз, когда наши взгляды пересекаются, я ощущаю в груди сумасшедшую вспышку жара.

– Да расслабься ты, – подбивает Шатохин. – Ну не попадешь завтра в офис, и что? Работа заводов без тебя не встанет, порты тоже погрузки не прекратят.

– Данька дело говорит, – поддерживает будущего зятя отец всех Чарушиных. Да и не только Чарушиных. Он – батя для всех друзей своих детей, что меня всегда умиляет. – За день-два кризиса не случится.