— Когда мы доберемся до артефакта, он пробудится. Мне потребуется… несколько минут чтобы завладеть им. Не дай им добраться до меня в это время.

Барон ответил утвердительным рыком. Говорить он уже не мог, мысли путались и плыли, обращаясь в явные образы желаний. Мягкая, податливая женская плоть, звук рвущейся кожи и вкус крови на губах, добыча. Радость обладания. С трудом встряхнув головой, барон потянул из ножен меч, когда выйдя из густого кустарника окружающего вершину, они увидели руины храма. Его монолитные блоки выстояли перед уроном времени, но медленно проигрывали кустарнику и мху, простой каменный круг из огромных валунов, как-будто утопал наполовину в землю, а в центре, на алтаре, билось большое, фиолетовое сердце покрытое пятнами. Даже простой взгляд на него едва не стоил Ланну рассудка.

Мир расслоился надвое, это сердце было чем-то абсолютно чуждым всему что он знал, он чувствовал это. Издав дикий рев барон утратил над собой остатки контроля и побежал вперед. Навстречу ему выступили фигуры скрывавшиеся за каменными блоками, Ланн с разбегу прыгнул к ближайшему из них, мощный старик, на две головы выше барона, был одет в истлевшие шкуры и имел голову грифона. Он встретил удар барона жестким блоком птичьих изогнутых когтей, взметнулась фиолетовая аура, барона откинуло назад, но приземлившись на ноги, тот сразу же бросился обратно, услышав предупреждающий женский крик, Ланн заметил слева от себя серебристый отблеск и успев отпрыгнуть в сторону едва разминулся с ударом второго стража, щуплый и быстрый он обладал головой богомола, орудуя двумя ржавыми металлическими клинками. Старик ударил целясь ему в голову, а богомол проскользнул назад намереваясь вонзить меч в спину, Стражи сражались молча, но фиолетовая Воля излучаемая ими пульсировала все чаще и чаще. Ланн зарычал и бросился вперед намереваясь поднырнуть под удар старика, но когти оказались быстрей, они полоснули его по плечу вызывая вспышку боли и ярости, Ланн направил их в собственную ауру окружающую клинок и полоснул старика в бок проскочив мимо него, после чего мгновенно обернулся и успел отбить клинки богомола который бросился за ним следом. Мысли путались все сильнее, чужая Воля выдавливала его собственную вглубь разума и памяти. Туда куда Ланн не хотел погружаться. Он противился ей, размытое движение клинков богомола перед глазами, барон отбил чисто на инстинктах, тело двигалось само, хотя разум уже кричал в агонии.

Издалека парень услышал знакомый крик. Но у него не было даже мгновения чтобы обернуться на него, вспышка фиолетовый ауры и старик с выпирающими из разрубленного бока внутренностями посылает вперед свои когти прямо над головой пригнувшегося богомола, Ланн отбивает их ударом собственного меча, мгновение спустя ему в бок вонзается клинок, кровь бурлит, движения противников на мгновение замедляются и парень отпрыгивает назад, он понимает что не успевает, понимает что что-то забыл, что-то важное, но разум перед потоком чужой воли пульсирующей, подобно ударам сердца, ускользает, туда в пучину, все глубже и глубже на дно его памяти, к двери что он навсегда закрыл для себя и запечатал цепями. Ланн наконец узнает этот крик, это кричит Сэра. И цепи рвуться, все сразу становится на свои места, перед Ланом два его отца. Еще двое обходят с двух сторон Сэру слева от него. Он бросается к ним, на бегу заряжая клинок Волей и длинным прыжком успевает добраться до отца который стоял к нему спиной, клинок проходит его насквозь разрывая позвонки и пробивая сердце.

Барон не мешкает, он боится не успеть, второй отец находится чуть дальше сестры и целится в нее копьем, Ланн успевает отбить удар уводя его вверх, сестра пробегает мимо и бросается к алтарю. Надо дать ей время, шаги отца с головой богомола позади, свист клинка и вспышка его ауры смешиваются с звуками тока его собственной крови, ненависть разрывает его изнутри от удара в спину, ненависть которую Ланн направляет в клинок разрубая отца с копьем перед собой надвое несмотря на то что тот попытался заблокировать удар древком. Он слышит голос отца разрубая его перед собой, он слышит голос отца позади. Он слышит его в себе. Ланн перекатом уходит в сторону, рана на спине ударяет вспышками боли, лишь добавляя злости. Холодная обреченная ненависть заливает разум барона, а вторя ей он слышит безумный хохот. Отец с клинками метает в него левый клинок, парень парирует его взмахом меча и бросается навстречу пробивая ему грудь ударом меча. Кровь на его клинке, зверь в глубине его разума рвется с цепи. Огромный отец с бородой старца идет к Сэре. Ланн бросается ему наперерез и парирует удар левых когтей, но правые впиваются ему в бок. Ланн сознательно пропускает этот удар, чтобы иметь время перехватить меч острием вверх и ударить в ненавистное лицо, острие меча входит точно под бороду пробивая гортань, барона обдает потоком свежей крови, он упивается ей пятясь назад. Остается только одно. Сэра.

Зверь внутри ликует. — Трахни ее! — требует он голосом отца. — Сделай эту сучку своей! — с каждым ударом сердца. Ланн кивает собственным мыслям, вырывая меч из падающей туши отца. “Конечно я все сделаю как надо, папа. Я ведь стал таким же выродком как ты.” Оскалившись Ланн оглядывается по сторонам чтобы удостовериться что все отцы убиты. А потом переводит взгляд на Сэру, которая испуганно смотрит в его сторону. Барон рычит, делает шаг вперед, а потом заносит меч и пронзает грудь собственным клинком. Ноги подгибаются и Ланн падает на землю. Стук проклятого сердца замолкает, он слышит как кто-то зовет его по имени. Открыв глаза, он видит свою сестру, он плачет. “Что-же, Сэра… Ты всегда была слишком добра”.

Интерлюдия 4

К шестнадцати годам Сэра выросла в умную и очень серьезную девушку. Благодаря ее умению вести счет каждой монете, дела в наших землях потихоньку пошли на лад, несмотря на периодические дикие выходки отца, который с годами окончательно перестал ладить с головой. Я с ним уже не разговаривал больше трех лет и только Сэра проявляла к нему участие, ухаживая за ним каждый раз когда старый буйвол перебрал лишнего, несмотря на то что в ответ получала только грубость и оплеухи. Со временем, даже отец покоренный ее мягким, покладистым характером и добрым нравом казалось смягчился, но порой напиваясь до беспамятства он звал ее по имени нашей умершей матери и начинал ругать самыми черными словами. Казалось что мы пришли к равновесию и хуже уже не будет, до той самой роковой ночи. Я тогда проснулся от громкого рева отца и грохота мебели, который доносился со второго этажа, где находилась спальня Сэры. Наскоро одевшись, я побежал туда. Когда я вбежал в комнату сестры, мне предстала страшная картина. Истекающий кровью отец, у которого торчал из живота нож держал Сэру двумя руками на весу за горло и душил. Ее тело одетое в разорванную в районе груди ночнушку мелко подрагивало, когда я влетел в комнату и сразу же бросился на отца. Почувствовав мой страх и ненависть, отец сразу же откинул Сэру в район кровати и повернувшись ко мне с легкостью блокировал мой удар кулаком, и в ответ ударил мне в живот другой другой рукой, усилив его Волей. Его зрачки были расширены и подрагивали, а лицо выглядело как восковая маска. Меня отнесло на несколько шагов в сторону двери, повернувшись ко мне, он выдернул застрявшее в теле лезвие и откинул его в сторону после чего мертвенным голосом произнес

— Почему, Ланн? Я ведь так долго ждал пока она повзрослеет. Почему она не принимает меня? — от его мертвого голоса кровь застыла у меня в жилах,

— Какого черта ты делаешь, ублюдок? Это Сэра, она же твоя дочь! — прохрипел я, поднимаясь на ноги, отец склонив голову набок смотрел на меня, а потом внезапно начал хохотать, от этого безумного, ледяного смеха у меня кровь застыла в жилах.

— Дочь? Ох, ты же не знаешь. Ты ведь помнишь что Майя, твоя мать, умерла, да?

— Конечно я помню. Ты истекаешь кровью, а Сэре нужна помощь, выметайся отсюда! — прокричал я направляясь в его сторону, но отец продолжил говорить, как будто не замечая меня.

— Я сказал вам что она умерла после родов. Это была правда. — решив не слушать его бред я бросился к нему, но следующие его слова заставили меня замереть на месте, как будто ударившись в стену.

— Вот только это я ее убил. Я убил эту суку когда узнал что она залетела от конюха. Я убил эту суку когда узнал что ребенок не от меня. Понимаешь? — с каждым размеренным словом отца, ужасающая правда доходила до моего разума. Но дрожа от ненависти и страха я не мог пошевелиться глядя в его безумные глаза.