— Ты не подумай! — майор выглянул из кабинета, убедился, что никого нет, закрыл дверь, и окно — тоже, и только после этого договорил: — Мы даже не целовались, понимаешь? Я к ней ни-ни, упаси Бог! Я ж понимаю, что жизнь попорчу ей, что семья у нее непростая… Что они верующие! Я вообще, хоть и атеист вроде как, но взялся Толстого читать, ну, про Иисуса… Краткое изложение… Чтобы в курсе быть, что там и как.

— Бросал бы ты это дело! — сказал я. — Дурная затея.

— Это почему? Ты вроде как к религии лояльно…

— Это как в анекдоте: Ванька мне Бетховена напел, и такая фигня оказалась! — и усмехнулся, хотя мне было совсем не до смеха. — Ты мне лучше про кальвадос расскажи: правда что ли яблоками пахло? Я думал — мне почудилось!

— Точно тебе говорю! У меня потом китель кислятиной вонял дня два! А причем тут Блюхер? Или погоди… Белозор, только не говори мне что это были нихрена не самоубийства? Снова-заново? Вроде ж разобрались уже?

— А кальвадос? А леший? А Федя, который Ясю защищал и с тремя этими в контрах был? Ему с чего заражаться? А Бермудский треугольник Букча-Ивашковичи-Полигон? А мужик в шубе — который пятый собутыльник? Антонина — тоже случайно?

— Шизофрения, — ухватил себя за лицо Соломин. — Или эти, как их… Инопланетяне. Американские шпионы…

— А вот сейчас ни разу не смешно было, — на сей раз квадратные глаза были уже у меня. Эти предположения я уже не так давно слышал. — Я-то что?Я сам не местный, и к государственным тайнам не особо допущен,а потому — понятия не имею что там такое на полигоне военные строят, но, дорогой товарищ майор, если вдруг окажется, что мы могли предотвратить и не предотвратили одну охренительно страшную экологическую катастрофу, почти такую же, как и Чернобыльская, то лучше бы нам и на свет Божий не рождаться, а?

— Какая, к чертям собачьим, катастрофа? Причем тут Чернобыль? И где я — а где военные? Гера, мне что — войсковую операцию по прочесыванию местности организовать? Ну как ты это себе представляешь? — Олежа всё еще держал в руках послание от Яси, и мне было очень понятно его состояние.

О какой войсковой операции нахрен может идти речь, когда тут личная жизнь налаживается? И вообще — где этот чертов Герилович, это великолепный полковник К., который лихо во всем разберется и всё разрулит? Я, вообще-то, живец а не детектив! Я должен был кого-то там катализировать и заставлять бурлить! А вместо этого — разыгрываю из себя Ната Пинкертона пополам с Эркюлем Пуаро, а комиссар Мегрэ вот в выпускницу влюбился и филонит! Мы так не договаривались!

— Ладно, — сказал я. — Мы с Петровичем на дамбу сегодня ночью идем, на волков охотиться. Я заодно в распадок блюхеровский схожу, осмотрюсь. Может чего и унюхаю. Если хочешь — присоединяйся. С настоящим милиционером оно всяко спокойнее будет!

Соломин посмотрел на листочек в клеточку, исписанный девчачьим почерком, потом — на мою физиономию, и горестно вздохнул:

— Вместе пойдем. В конце концов — волки и вправду задолбали. И оперов я наших предупрежу: пускай пара машин тут подежурит, может и вправду нароем чего… — лицо майора на секунду просветлело и он улыбнулся: — Белозор, с тобой работать — это как «Что? Где? Когда?» по телевизору смотреть! Нихрена не понятно, но очень интересно! Во сколько у вас быть?

— К шести подруливай.

Конечно, я ему не сказал, что в четыре встречаюсь с Ясей.

На сей раз я похоже уснул даже во сне, потому что Каневский сердито потыкал меня в самую переносицу:

—…Не про корабли, которые бороздят большой театр, а о зондеркоманде Дирлевангера, товарищ Белозор! И это — звезда журналистских расследований! У вас тут дело государственного масштаба, а вы спите, и не стесняетесь заслуженного артиста РСФСР! Крок эс кусто беншлак мордюк! — этот «мордюк» прозвучал из его уст довольно обидно.

Поэтому я сказал, не дожидаясь дальнейшего потока непереводимой игры слов:

— Заслуженным артистом вы вообще-то станете только в 1984 году. А сейчас у нас одна тысяча девятьсот восемьдесят первый, и вы не заслуженный артист, а выверт подсознания отдельно взятого попаданца. Вы — моя суперспособность, Леонид Семенович. Моя имба и мой шанс на изменение реальности. Так что бухтите дальше про эту ублюдочную зондеркоманду, а я послушаю. А там глядишь — и до народного артиста дорастете! Я вам идею «Следствия вели» на двадцать лет раньше присоветую, ей-ей. Найду и скажу в самое ухо, несмотря на сопротивление.

Каневский только ухмыльнулся: сквозь седые усы и брови на меня вдруг посмотрела его молодая, злодейская физиономия:

— Вообще-то, товарищ Белозор, сейчас с моим участием картина выходит из цикла «Следствие ведут ЗнаТоКи»- как раз про фруктовую мафию. Могли бы и без вывертов подсознания вспомнить про майора Томина…

— Ладно, ладно, каюсь, грешен, я из ваших фильмов только «Бриллиантовую руку» смотрел, и «Три мушкетера», где вы Бонасье сыграли. Ну и передачи. Вот передачи — это да, это я прям фанат, можно сказать…