– Постепенно крыша едет, да? – совершенно спокойным тоном поинтересовалась

Дикая.

Дикая! Она ведь Дикая! Как я сразу не поняла, не вспомнила про этого дикого зверя?!

– Ладно, я и вправду сильно переживала из-за мысли о том, что тебя не стало, – явно поняв меня неправильно, решила слегка потушить мой пыл Д-И-К-А-Я. – Но мне не стыдно, понятно? Ты бы тоже переживала, если бы такое произошло со мной…

– Конечно-конечно… – я продолжала ошарашенно смотреть перед собой, всматриваясь в ночную темноту.

– Ещё одно признание, – она покосилась на меня. – Мне сложно признавать это вслух, и всё же… Мне неприятно, что ты вдруг оказалась сильнее меня, да ещё и при свидетелях: то, как ты швыряла меня по комнате, видел целый штат прислуги и в дополнение Фло, а они, в свою очередь, разболтали о произошедшем остальным, включая Титана, что ещё менее приятно. Говорю же я это вслух только потому, что хочу, чтобы ты мне объяснила, что же с тобой такое происходит.

– Я не знаю, – мои руки непроизвольно сжались в кулаки. – Честно не знаю. Со мной явно что-то сделали… Изменения произошли даже с моей памятью: туча воспоминаний, все последовательные и чётко расставленные по полочкам, с самого раннего младенчества, о котором я вообще ничего не должна помнить. На моём теле не осталось ни единого шрама, даже самые старые исчезли и, посмотри на это, – я сняла с себя куртку и, встав на ноги, повернулась к собеседнице нужным плечом.

– Надо же… – Дикая сдвинула брови. – Твоя татуировка потускнела или просто её хуже видно из-за плохого освещения?

– Она не просто потускнела – она продолжает тускнеть. Как будто исчезает. Как такое возможно? Ведь чернила вводятся подкожно – без лазера их не удалить.

Мои эмоции вновь начали прыгать, словно непослушные дети на новом батуте. Я сжала зубы и мысленно выругалась.

– Боюсь, пока что у меня нет ответа на этот феномен, – наконец произнесла Дикая, оторвав взгляд от моего плеча. – Но мы выясним…

– Забудь об этом. Сейчас мне нужно от тебя другое.

– Снова тебе от меня что-то нужно, – она запрокинула голову. – Что ещё?

– Я запустила тебя в стеклянную витрину, ты получила серьёзные ранения, потеряла сознание, у тебя шла кровь и наверняка останется пара шрамов… Мне нужно настоящее прощение. Не просто слова о том, что ты прощаешь меня. Чтобы ты искренне простила меня. Заранее.

– Заранее? Это как?

– Я буду тебе должна. И я верну долг.

– Никаких долгов, – с этими словами она вдруг поднялась и запустила руки в карманы своих штанов. Когда наши взгляды оказались на одном уровне, она начала говорить:

“А я сильная не только внешне, но и внутри -

тем спасибо, кто кости мои ломали

(и души, и не только души). Меня не стерли -

меня только свирепо пытали.

А я думаю: всё хорошо.

Плохо если ты зол – остальное неважно.

Если ты потерял добро -

вот что, знаешь ли, страшно.

И я знаю: пройдёт совсем всё,

даже то, о чём я не узнаю.

И пока не минуло время моё,

я скажу искренне: “Прощаю”.

Услышав последнюю строку, я тяжело выдохнула и резко отвела взгляд в сторону, при этом до боли сжав кулаки. Стерва. Растрогала до слёз.

Нет, это не ещё одна её победа надо мной. Это победа моих расшатанных эмоций… А кто их сейчас расшатал? Она. Значит победа всё же её. Стерва.

Утро было пасмурное, серое и ранее – всего восемь часов – но, кажется, все уже проснулись.

Находясь в своем номере, я прекрасно слышала, что происходит за тонкими стенами соседних номеров. Слева от меня располагался номер Вывода. Он всю ночь беседовал со своей служанкой ?19-938. Теперь я не сомневалась в том, что он запал на неё, хотя сама девушка вроде как всё ещё не понимала этого. Он расспрашивал её о семье – она осталась сиротой в пятнадцатилетнем возрасте – о том, как она стала служанкой – её продал родной дядя в счёт кредитного долга. Также парень интересовался тем, что ей нравится – солнечные дни, изюм, фиалки – и что не нравится – горчица, униформа, соседка по койке. Вообще наш вездесущий штат прислуги – неразговорчивые ребята. Однако ?19-938 с энтузиазмом общалась с Выводом, хотя вне его номера была нема, словно рыба. Она рассказала ему и о моей служанке ?38-1732. Оказалось, что из родных у нее есть только одаренный несовершеннолетний племянник, который обещает в будущем выкупить ?38-1732 из служанок, что может быть вполне реальным благодаря успехам парня в науке. ?10-110, приставленный к Абракадабре, оказался мальчиком из многодетной семьи – у него есть пятеро братьев и три сестры. В слуги зачисляют с десяти лет, так что семеро детей его семьи уже в слугах. ?22-1405, приставленный к Нэцкэ, был вором, из-за чего и попал в слуги. ?60-504, прислуживающая Сладкому, должна была освободиться из служения уже через полгода. Слуги считаются “годными” до возраста шестидесяти пяти лет, но ?60-504 будет выкупать её единственный внук, однако и там тоже всё сложно…

От прослушивания разговора Вывода и ?19-938 меня отвлек шум в номере Дикой. Постучавшись, к ней зашел ?20-1107. Он пришел заправить её кровать, на что Дикая отреагировала резким отказом:

– Не вздумай трогать мою постель! У меня есть руки, чтобы самостоятельно справляться с делами и посложнее. Мне не нужен слуга. Хватит ходить за мной хвостом.

– Прошу, не отсылайте меня от себя. Если меня открепят от вас, вам приставят другого слугу, а меня вернут в мусорщики. Мне нельзя обратно – у меня проблемы с дыханием, а та работа дурно влияет на лёгкие.