– Эй! – я едва сдержалась, чтобы не схватить её за плечо. Обернувшись, я увидела, от чего, а вернее от кого именно Дикая дала дёру – Абсолютный. Он, вроде как, смотрел не в нашем направлении.

– Кто он?

– Я не знаю.

– Тогда почему ты стараешься избежать встречи с ним? И почему в итоге пришла сюда?

– Это тактика. Я вышла в разведку. Ты ведь хочешь сбежать отсюда?

Я перехватила с подноса проходящего мимо нас официанта два бокала с шипучим и явно алкогольным напитком, и оба на ходу опрокинула в себя. Дикая обернулась:

– Второй бокал разве был не для меня?

– Не был.

– Стерва.

– Бываю.

– Не налегай на спиртное.

Мы резко остановились. Вокруг нас было много людей, все в масках и пёстрых одеждах, все громко смеющиеся и даже орущие, толкающиеся и проливающие напитки на пол, и на платья… Мы пришли явно не к началу бала. Вечеринка уже была в самом разгаре.

*Участники бала Парадизара.

– Этот Абсолютный мне снился до того, как вчера материализовался в твоём номере, – наконец произнесла я, блуждая взглядом по толпе, в которой отчего-то опасалась увидеть того, о ком говорю.

– Что за бред? – Дикая врезалась в меня непонимающим и одновременно крайне напряженным взглядом.

– Или не снился… Я точно не уверена в том, чтo это было. Это произошло после моего первого пробуждения, которого, может быть, на самом деле и не было… Осторожно! – в испуге я дернула Дикую на себя, в результате чего чуть не завалилась на проходящего мимо седовласого мужчину в красном смокинге. Дикая резко обернулась, и теперь мы вместе смотрели ошарашенными взглядами на высокий стеклянный ящик, в шаге от которого она только что стояла. Я не верила своим глазам больше полуминуты. Всерьёз считала, что у меня снова начались галлюцинации, но бросив взгляд на Дикую, я по выражению её лица поняла, что она видит то же, что вижу я: настоящего, живого, запертого в прозрачном ящике Люминисцена.

*Жители Парадизара в карнавальную ночь.

На ящике сидели люди в ярко-зелёных костюмах и клоунских масках. Просовывая длинные полупрозрачные палки в щели потолка ящика, они били Люминисцена током… В агонии существо металось по ящику и менялось в цвете – от прозрачно-голубого до ярко-синего… Толпа вокруг нас улюлюкала, хлопала в ладоши и радостно восклицала. Все эти люди были в восторге. В желании прекратить видеть это, я резко повернула голову влево и вдруг увидела стоящего впритык ко мне долговязого мужчину с глубоким шрамом, пересекающим его правую щеку от подбородка до самого лба. Шрам украшала красочная, золотистая и витиеватая художественная роспись, изображающая виноградную лозу с гроздьями золотых ягод. Внешне его возраст невозможно было определить – ему могло быть как немногим больше двадцати пяти лет, так и больше сорока лет – волосы его были тёмно-пшеничного цвета, почти желтые, радужки глаз были неестественного, золотистого цвета. Казалось что он единственный, не считая меня с Дикой, не находил удовольствия в этом чудовищном представлении. Вдруг, не глядя на меня, он заговорил со мной:

– Люминисцены – безжалостные твари, пожирающие своих жертв живьём и склонные совершать ритуальные жертвоприношения ради утоления своей жажды насилия. Тварь, которую вы так боялись в Паддоке и даже в Конкуре, сейчас предстала перед вами беззащитной и совершенно уязвимой. Но разве она не заслужила биения? Разве подобные ей не убили всех тех людей, которые пропали в Тёмном лесу? – Сжав кулаки, я уже хотела ответить на это заявление словами о том, что тех людей в первую очередь убили жители Парадизара, но собеседник вдруг повернул свою голову в моём направлении и наши взгляды встретились. Его анфас оказался страшнее профиля. – Не хотите ли ударить? – он внезапно протянул в моём направлении свою чёрную трость с золотым набалдашником, которая в сочетании с его фиолетово-малиновым фраком, украшенным золотыми узорами и пуговицами, выглядела неприлично дорогой. Диалог этот был так же странен, как было странно предложение этого явно ненормального человека. Как будто он предлагал мне ударить не истязаемого клоунами Люминисцена, а самого себя. Я инстинктивно отстранилась, как могла бы отстраниться от гремучей змеи не зная наверняка, ядовита ли она, но подозревая опасность. Сделав полшага назад, я случайно задела плечом Дикую. Именно в этот момент у меня случилась самая сильная, самая коварная галлюцинация из всех, что случались со мной за прошедшие четыре дня. Из-за спины моего собеседника вдруг вынырнуло бледное привидение человека, которого, по моему пониманию, я не могла здесь встретить. Естественно я не поверила своим глазам. Слишком выбеленное лицо да и всё тело в целом делало из кажущегося знакомым приведения фарфоровую куклу с ужасающе ярким макияжем и кольцом в носу, на худых плечах разрослись неровные, почти уродские татуировки в виде молний, больше походящие на рваные шрамы, волосы стали более тёмного оттенка фиолетового цвета…

…Лив?!

– Позвольте представить вам мою дочь, – взяв широко улыбающуюся фарфоровую куклу за руку, незнакомец вытянул её вперёд, на что кукла отреагировала радостным возгласом с примесью безумия – в её глазах засияли ненормальные огоньки. – Лив Сэвидж!

– Позвольте представить вам моего отца, – истерично-радостно взвизгнула кукла, – президент Парадизара Oса Сэвидж!

– Лив?.. – я никак не могла оценить процент реальности происходящего.

– Ты знаешь эту фарфоровую куклу? – словно прочитав мои мысли, едва уловимым шепотом процедила мне в спину Дикая.

– Она самая! – представленный президент оскалился в довольной улыбке. – Сестра моей дочери – моя дочь. Иди же сюда, Джекки, и обними своего отца, – обращаясь ко мне, он широко распахнул руки, при этом безразлично побив ими проходящих мимо подвыпивших зевак.

Не понимая, что делаю, я схватила Лив за локоть и потащила её в самую гущу толпы. В спину нам долетел громкий голос Сэвиджа:

– Вам наверняка есть о чём поговорить! Лив, дорогая, только не задерживайся – мне без тебя будет скучно!

Как только омерзительный голос самоправца утонул в гуле других голосов, я резко остановилась, при этом вытянув Лив вперед себя. Мы врезались друг в друга взглядами настоящих хищников.

– Что ты здесь делаешь? – первой начала рычать я.

– Я здесь элита Парадизара. Правая рука президента. Самый важный после правителя человек. Я дочь Осы Сэвиджа.

– У нас другой отец, – продолжила рычать я.