Если этот день когда-нибудь настанет, потеря будет отзываться во мне до глубины души. У меня не будет желания выживать без нее.

Пока я лью ей на плечи воду, она обхватывает своими изящными пальчиками мое запястье.

— В чем дело, Джек? Ты более задумчивый и мрачный, чем обычно.

Слабая улыбка появляется на моих губах. Я наклоняюсь и целую ее в висок.

— Я просто за тобой ухаживаю.

— И…

Делаю глубокий вдох.

— И я думаю о Хейзе и других вещах, — закрываю кран. — Все становится сложнее. Не уверен, как долго еще Уэствью будет пригоден для жилья.

Она отводит взгляд, набирает полную ладонь мыльных пузырей и размазывает по угольным линиям на груди.

— Я доверяю тебе, — вот и все, что она говорит.

Ее слова остаются со мной, заполняя темное пространство моих мыслей, пока мы молча лежим в постели в ожидании власти сна. Они еще долго остаются со мной и после.

Глава 18

Бездна

КАЙРИ

Я жила у Джека чуть больше недели, и уже знаю, что никакого количества времени мне будет недостаточно.

Я наслаждаюсь каждым мгновением. Наши блюда расположены рядом за обеденным столом, ваза с голубыми цветами всегда стоит в качестве акцента в центре стола. Джек ждет у двери моего кабинета, чтобы мы могли вместе пойти домой после работы. Бегаем бок о бок вдоль реки с Корнетто, следуя извилистой тропинкой против течения, пока мимо змеится серая вода. Занимаемся любовью, когда хотим и где хотим. Иногда по ночам я просыпаюсь от шепота на ухо, Джек уже скользит в меня, его прикосновения ласкают мою грудь, опускаются ниже, смазывая клитор моим же собственным возбуждением, скопившимся у входа, как будто мое тело было готово раньше, чем разум. Прекрасная пытка проглатывать слова, которые я хочу сказать, любовь усиливается по мере того, как эти моменты растут вокруг нас, как виноградные лозы.

Я хочу верить, что все может остаться именно так.

Что я счастлива.

Но тревога неустанно накатывает на меня, как волна, угрожая утопить в этой зыби.

Я знаю, что это решение — остаться у Джека — лишь временное. Хотя Хейз по-прежнему ежедневно околачивается в кампусе, со временем он сдастся, ведь мы неизбежно найдем способ выманить его. И пусть Джек больше ничего не говорит о своих планах за пределами Уэст-Пейна, я все равно знаю, что он намерен уйти. Канадские документы на иммиграцию, которые лежали в кухонном ящике, исчезли на следующий день после того, как я решила остаться.

Мне нужно оставаться сосредоточенной. Практичной. Ведь я больше не вижу разницы между фантазией и реальностью.

Итак, я стараюсь не увязать в этой жизни. Я пытаюсь изменить свой распорядок дня. Однажды я просыпаюсь рано. На следующий день опаздываю. Как-то я работала до позднего вечера. Уезжала пораньше на следующий день. Проводила больше времени в полевых условиях, изучая существ, которые приходят и уходят. Мне удавалось ускользнуть на несколько часов в середине недели, чтобы пополнить запасы для моего заложника — Колби, а именно — готовых к употреблению сухпайков, которые позволяют ему оставаться сытым, хотя он немного похудел из-за стресса, вызванного пленом. Как обычно, он умоляет о своем освобождении, но я ничего не чувствую к его мольбам. Я знаю, что он сделал и что продолжал бы делать, если бы я его отпустила. Такие люди, как он, не меняются. Некоторые болезни невозможно вылечить. Некоторых зверей нужно усыпить.

Если не считать моей короткой вылазки в хижину, покровительственный взгляд Джека ощущается как призрачное, настороженное присутствие, хотя я вижу его в кампусе не чаще, чем до этого. В такое трудно поверить, учитывая, как долго я наблюдала за ним, но, возможно, сейчас я еще больше одержима им. Его присутствие не удушает. На самом деле это странно освобождает. Он никогда не пытается указывать мне, что делать или куда идти, он просто рядом, как дополнительный барьер между мной и Хейзом, хотя я редко сталкиваюсь с ним, переходя из одного класса или здания в другое.

И, возможно, в результате влияния Джека, Хейз обычно оставляет меня в покое.

…обычно.

Пока он стоит в задней части моего лекционного зала в тени на верхней части аудитории рядом с выходом, я понимаю, что Хейз начинает проявлять беспокойство. Мне тоже знакомо чувство, когда тобой овладевает одержимость, когда ее корни прорастают слишком глубоко, и их невозможно выкопать.

И на самом деле его одержимость связана не со мной. Я знаю, что Хейз испытывает ко мне симпатию. Он все еще видит во мне девушку, которой я когда-то была, ту, которая пережила жестокое нападение серийного убийцы. Он все еще видит мою маску, и, возможно, он никогда не получит и намека на то, что скрывается под ней. Но, в конце концов, все мы просто животные. Как долго эти добродетельные идеалы поимки убийцы смогут противостоять его одержимости, если я — ключ к его призу?

Я отвожу от него взгляд и смотрю в ноутбук, пультом дистанционного управления в руке перемещая слайды, отображаемые позади меня. На снимке изображено сильно разложившееся тело в открытом поле, где поблизости нет деревьев. Я щелкаю еще раз, чтобы сделать снимок останков поближе: тело скелетировано, но кости все еще присутствуют и сочленены. Мой взгляд скользит по студентам второго курса «судебно-медицинских расследований» и «уничтожения останков».

— Какой вывод мог бы сделать судебно-медицинский эксперт по телу в таком состоянии, учитывая обстановку на снимке?