– Не было врагов у Анатолия Анатольевича, не было! – твердили они в один голос. – И не могло быть врагов у человека столь порядочного, самоотверженного в работе и неподкупного.

Говорили и сами не верили себе же, поскольку понимали лукавыми своими мозгами, что неподкупность тоже достаточно уважительная причина для подобной разборки.

Выговский медленно поднялся на второй этаж. С кем–то здоровался, кому–то что–то отвечал, благодарил за какие–то поздравления. Он и сам не знал – с чем его можно поздравлять.

Разве что с тем, что остался жив.

Секретарша вскочила при его появлении, почему–то прижала руки к бокам, будто всю жизнь в армии прослужила, уставилась на Выговского с откровенным испугом.

– Я вас приветствую, – сказал Выговский. – Прекрасная погода, не правда ли?

– Да, Игорь Евгеньевич… Представляете, с утра шел дождь, а потом такое солнце выглянуло, такое солнце…

– Круглое?

– Да, – кивнула секретарша в полнейшей растерянности. – Совершенно круглое. Будто кто–то циркулем нарисовал, представляете?

– Представляю, – кивнул Выговский. – У нас в живых кто–нибудь остался, кроме меня?

– Не знаю… Вроде как больше ничего подобного не было.

– Здора похоронили?

– Да, все очень удачно получилось.

– Удачно? – переспросил Выговский. – Ну ладно… Пригласите ко мне Мандрыку.

И он вошел в кабинет.

А когда с трудом уселся в свое кресло и через некоторое время поднял голову на шорох, увидел в дверях секретаршу.

– Игорь Евгеньевич…

– Неужели опять что–то случилось?

– Это… Мандрыка… Отсутствует.

– Еще не подошел?

– Его уже неделю нет.

– В каком смысле? Убили?

– Не знаю… Нет, и все.

– Так… Кто же остался?

– Усошин звонил вчера… Интересовался. Я сказала, что сегодня вы будете. Обещал позвонить.

– Хорошо ему там, за колючей проволокой, – усмехнулся Выговский. – А этот… Мандрыка… Что, ни милочки, ни записочки? Ни звоночка, ни весточки?

– Ничего. Только это… Как вам сказать…

– Да уж скажите как–нибудь, поднатужьтесь, – Выговский не скрывал раздражения.

– Когда его не было день, второй, третий… Я зашла к нему в кабинет. И вы знаете, что меня поразило…

– Что же вас поразило?

– Порядок.

Выговский почувствовал, что устал. Он откинулся на спинку, закрыл глаза и несколько минут просто дышал, стараясь восстановить сердцебиение. Придя в себя, все еще не открывая глаз, махнул секретарше рукой.

– Подходите, садитесь… Мне трудно быть все время развернутым в вашу сторону. Итак, вас поразил порядок в кабинете главного бухгалтера Мандрыки. Я правильно понял?

– Дело не в самом порядке… Кое–что исчезло.

– Например?

– Нет ежедневника… У него на столе всегда лежала дорогая ручка с золотым пером. Ее тоже нет. Приходили ко мне из бухгалтерии девочки. Они не могут найти кое–какие документы… И еще… У него в шкафу всегда висело несколько пиджаков и сорочек. Знаете, он любил менять пиджаки…

– В клетку, – чуть слышно произнес Выговский.

– Да, у него все пиджаки клетчатые. Так вот… Нет ни одного. Вы это можете как–то объяснить?

– Могу, – кивнул Выговский. – Да вы и без меня уже обо всем догадались. Сбежал Мандрыка.

– И это, Игорь Евгеньевич… Он снял большую сумму со счета. Несколько миллионов.

– Долларов?

– Разумеется. Эти деньги пришли, когда вы были в больнице.

– Домой к нему звонили?

– Телефон молчит. И еще, Игорь Евгеньевич… Вас уже недели две хочет видеть жена Фаваза.

– Валентина?

– Да… Я сказала ей, что вы приедете сегодня. Она будет звонить. Фаваз тоже убит, вы знаете?

– Знаю, – кивнул Выговский. – Кто–то мне об этом сказал… Да, Здор и сказал. Успел сказать перед смертью. Еще в Испании. Не то сказал, не то признался… В этих своих знаниях, – Выговский продолжал бормотать, как бы разговаривая сам с собой, сидя все так же откинувшись в кресле и глядя прямо перед собой в клокочущее перед ним пространство.

– Как быть с Валентиной?

– Передайте охране, чтоб пропустила. У вас все?

– Вроде все… Извините, что встречаю такими новостями… Но есть и другие. Деньги поступают, предприятия работают… Но пошли сбои.