– Видимо, я – редкое исключение?

– Очень редкое. Мы еще увидимся, да?

– Всегда к вашим услугам.

– С вами приятно разговаривать.

– А я, честно говоря, вообще первый раз присутствовал при анализе происшествия, причем анализе профессиональном.

– Спасибо, – зарделся лейтенант – рыжие краснеют яростно, сразу всем лицом и, зная об этом, смущаются еще больше. – Мне кажется, что если я и допустил какие–то ошибки, то незначительные, а?

– Великие произведения всегда имеют некоторые погрешности, но они только украшают их, – ответил я со всей галантностью, на которую был только способен.

– Мне кажется, это не касается следствия. Ошибка, она и есть ошибка, – он обвел взглядом мою комнату. И я, кажется, даже физически почувствовал, как хочется ему, как нестерпимо хочется прямо сейчас, сию минуту все здесь перевернуть вверх дном и осмотреть каждую тряпку – нет ли на ней крови, каждую железку – не пистолет ли это с глушителем, каждую бумажку – не документы ли это Мясистого. Но к подобным устремлениям я уже был готов. – Хороший номер, – сказал рыжий, чтобы хоть как–то объяснить свое затянувшееся молчание.

– Я не выбирал. Мне предложили, пришлось взять.

– Первый раз в Коктебеле?

– Нет, бывал и раньше, – наконец–то я получил возможность искренне и правдиво ответить хоть на один вопрос.

– Да, побывав здесь хоть раз, уже нельзя забыть коктебельского моря. Особенно если это связано с хорошими впечатлениями.

– За плохими впечатлениями в отпуск не едут, – слова сами собой получились такими светскими и обтекаемыми, что я даже испугался – не сказал ли какую глупость.

– Что это у вас? – неожиданно спросил лейтенант, показывая на содранный мой локоть – все–таки он высмотрел небольшую травму, след ночных похождений, все–таки высмотрел.

– Да так, – небрежно махнул я рукой, провоцируя, сознательно подталкивая его к следующим вопросам. И, конечно, он клюнул на эту наживку, конечно, захотел уточнить.

– Ну а все–таки? – Лейтенант даже подошел поближе, чтобы рассмотреть содранный локоть во всех подробностях.

– Вражеская пуля, – ответил я словами из анекдота.

– Пуля? – он услышал только это слово. Анекдот не пришел ему в голову, да и шутки он не пожелал услышать. Все правильно – нельзя совершать ошибок. Но дело в том, что большие промахи всегда прикрываются маленькими ошибками. Промахи посылают их вперед, как живой щит из мирных жителей, а сами просачиваются, проникают и захватывают самые важные участки разума – для красоты слога можно выразиться и так.

– Да какая пуля, что вы! – рассмеялся я. – Пуля разве такие следы оставляет?

– А что оставляет такие следы? – бдительно спросил он.

– Галька на пляже, если приземлиться не слишком мягко, доска забора, дверной косяк при неосторожном с ним обращении…

– Угол дома?

– Угол дома, – подтвердил я.

– Или какого–нибудь киоска, ларька, будки?

– Совершенно верно.

– В том числе трансформаторной будки? – Два зеленоватых глаза уставились на меня с такой пристальностью, что не рассмеяться было просто невозможно.

И я рассмеялся, насколько мне это удалось.

– Вам виднее.

– Хорошо, – он кивнул головой, как бы проглатывая свои доводы и подозрения, чтобы лучше их сохранить, – так проглатывают важные записи опытные подпольщики. – Тогда такой вопрос… Вы сказали, что пули оставляют не такие следы… Сказали?

– Наверно, – я пожал плечами. – Уж если мы с вами говорим об этом, то… Вполне возможно.

– Ну как же, как же! – зачастил лейтенант. – Вы как бы пошутили, сказав, что это след вражеской пули. Но потом спохватились и стали утверждать, что пули таких следов оставлять не могут. Было?

– Видите ли, товарищ лейтенант, – обратился я к рыжему как можно уважительнее, помня, что именно уважительность подобные люди ценят больше всего, очень им нравится, когда их чтут искренне и глубоко. – Я преклоняюсь перед вашим профессиональным мастерством. И потому ни от одного своего слова не отрекаюсь. Если вы утверждаете, что я так сказал, значит, я так сказал. Но дословно своего выражения не помню.

– Зато я помню! – горделиво произнес рыжий.

– Значит, мы не пропадем! – заверил я его.

– Так вот вопрос… Откуда вам известно, какие следы на живом человеческом теле оставляет пуля? Может быть, у вас есть опыт войны, опыт охраны порядка, опыт…

– Бандитский, – подсказал я и тут же пожалел – рыжий все воспринимал всерьез. – Шучу, – заверил я его, прижав обе свои ладошки к груди. – А что касается опыта… Да никакого опыта. Просто в кино видел. Сейчас в кино столько всего показывают, что у людей, даже очень далеких от криминальной жизни, складывается достаточно полное представление о том, чего они в жизни никогда не видели.