Кто? Кто посмел? Прямо перед ее носом… Тот, кто посмел остался жив, и сейчас находится в поместье… Любой… Любой может быть предателем… Но почему не сработала клятва? Она не может доверять никому, никому! Где шекков Дейер, когда он так нужен!

— Госпожа… тут есть одна служанка… она хочет говорить…говорит это очень срочно… но отказывается говорить с кем-то, кроме вас… и я думаю…вам стоит ее выслушать…

— Из кухонных?

— Нет, госпожа. Верхние покои.

— Слуги собраны?

— Почти все, госпожа.

— Хорошо. Веди ее в кабинет.

Драгоценные мгновения истекали. Таяли, как песчинки в часах. Ей нужно успеть взять кровь на анализ, и понять чем именно отравили… время, время, время! Стазис можно держать не более шестидесяти мгновений…

Эло размяла пальцы, пробуя плетения — грозовое облако силы полыхнуло и погасло. Служанка молча глотала слезы уже два драгоценных мгновения, стоя перед ней на коленях.

— У меня совершенно нет времени, или говори — или из тебя всё вытащат и так…

— Я не виновата, госпожа! Я ничего не делала! Я не хотела! И ничего не нарушала… Вы сказали убери мусор… я думала сжечь… А она увидела и забрала… Я не причем, и не хотела утаивать, просто господин рисует так красиво и… а она забрала… они у нее…

— Тихо. — Припечатала Эло властно, и потерла виски. — Что у нее. Что?

— Рисунки господина.

— Ещё рисунки?

— Она не отдала, я знаю, а она забрала… я видела… те, что сдавали, там нет Хасси, а там были — господин рисовал…а раз нет, значит, она не отдала, значит она…

— Кто — она? — Рявкнула Эло, стремительно теряя последние крохи терпения.

— Кухарка Зельда.

Она была готова немедленно приложить плетениями тупую служанку, но услышав «кухарка» — остановилась.

Эло со свистом выпустила воздух, и процедила сквозь зубы:

— По мгновениям. Быстро. Четко по порядку. Только факты. Запнешься хоть один раз — сниму печать и отправлю в пустыню…

— Нет госпожа, я расскажу госпожа, я все расскажу госпожа!

И она рассказала.

О том, что получив приказ выкинуть мусор, обнаружила там стопку рисунков господина… после той ночи, когда его запирали. И решила мусор сжечь, как обычно… Но не поднялась рука — котята были такими красивыми, и там была Хасси… и что ее поймала кухарка и предложила золотой — за всю пачку.

Она не хотела брать! Она не такая! Ни-ни! Но это же мусор? Мусор… и та вырвала у нее листы… и теперь они у нее…

А тут прозвучал приказ «собрать рисунки молодого господина» — и они сдали, все, что у кого было, но Зельда не сдала — она видела! Она не отдала пачку!

И вот сегодня госпожа объявляет общий сбор!

Но она не виновата! Она ещё раньше хотела сказать! Сразу! Просто не успела, решила скажет утром… но…

— В «холодную» ее, пусть посидит, плетения и стазис, смотри, чтобы осталась жива — если что спрошу с тебя!

— Нет госпожа, нет…

Зарыдавшую служанку увели.

— Кухарка… — Эло вздохнула, нахмурив брови. — Зельда на общем сборе?

— Нет, госпожа, ещё не пришла.

— Комнаты — обыскать. Зельду — ко мне. Быстро.

Рисунки нашлись раньше кухарки. В развороченной комнате, в одном из кулей, явно приготовленных к побегу.

Комната разворошена. Эло брезгливо перешагивала чужие вещи, приподнимая подол юбки. Пока не остановилась у окна — свежий воздух, тут пахло кухней, потом и отчетливо — какими-то эликсирами…

— Госпожа, пепел свежий… жгли мгновений пять-десять назад, — охранник указал на горку серой пыли в чашке.

Эло растерла пепел между пальцами и даже понюхала — бумага и только.

— И вот, госпожа… Слуга протягивал пачку.

Эло помедлила — не хотелось касаться руками ничего из вещей этой, но взяла.

Рисунки. Костакис.

Ученик рисовал на листах с двух сторон. Рисунков около двух десятков. Котята. Люди. Незнакомые лица. Горные хребты. Хибары. Первый пергамент, второй, третий. Лица, люди, лица. Нейер вышел таким красивым на фоне заката. С десяток набросков поместья — почти всё четвертый ярус с разных ракурсов. На следующем пергаменте служанка с ребенком… но у её служанок нет детей… у этой — так точно!