— Ты опоздала, — высокомерно протянула свекровь, впуская меня в квартиру.

— И вам доброе утро, мама, — протянула я, глянув на часы и отметив, что я действительно опоздала. На пять никчемных минут

— Что ты принесла? — опираясь на трость, грузная женщина прошла на кухню.

Я выставила на стол пакет с ореховым печеньем, которое по-быстрому испекла утром.

— Пахнет не очень, — проворчала свекровь, вытаскивая нос из пакета.

Она всегда презирала мою работу. Кондитер — это не престижно. Это даже вульгарно в каком-то смысле. Работа должна быть серьезной. Но при этом, конечно, она всегда требовала от меня хлебобулочную дань, чтобы я могла войти и провести уборку в ее трехкомнатной квартире.

— Печенье свежее. Как всегда, — терпеливо ответила я, скрываясь в ванной комнате, чтобы сразу взять тряпку и побежать протирать пыль с многочисленных глупых статуэток.

Галина Ивановна уселась на диван, включила сериал и, обнимая пакет, который я принесла, принялась уплетать невкусное печенье. Я снова окинула ее взглядом, в который раз подумывая, как бы довести ее до врача, ведь у женщины были все симптомы диабета, но она наотрез отказывалась слушать о возможной проблеме. Предложенная мной диета, конечно, же встретила шквал критики, а Дима, который был в тот визит вместе со мной, сказал: «Ян, отстань от мамы. Хорошего человека должно быть много». Уж не знаю, был ли это укол в сторону моей стройности, граничащей с худобой, или ему попросту было все равно на здоровье матери.

Впрочем, спорить с ней действительно было невозможно.

— Дима звонил? — жестко спросила свекровь, даже не глядя на меня, намывающую полы под ее ногами.

— Пару дней назад писал, что продлевает контракт, — осторожно произнесла я, и тут же удостоилась гневного взгляда.

— Что?! — взревела женщина, — Он остается в море? Конечно, какой дурак будет спешить к такой жене?

— К какой, Галина Ивановна? — я замерла со шваброй в руках.

— К пустой. Ни тепла, ни детей дать не можешь, — выкрикнула свекровь, и я почувствовала, как в горле встрял ком нехороших слов вперемешку с истерикой. Слезы щипали глаза, и я отвернулась.

Не столько от обиды, сколько от того, что я все чаще соглашалась с ней и винила себя во всех проблемах нашей семьи. Но я делала все, что в моих силах, чтобы исправить ситуацию!

— Не любишь моего Димку — вот он и бежит от тебя, — продолжала ворчать женщина, и я вспыхнула.

— Я всегда его любила!

— Любила бы — взяла бы его фамилию! — разговор перешел на повышенные тона, и я замолчала, чтобы избежать непоправимых для наших отношений последствий.

Я действительно не захотела становиться Рыловой, и дело даже не в том, что моя фамилия более звучная. Просто у моего отца две дочери, и он очень боялся, что славный род Гриц не продолжится. Так что я захотела сделать отцу приятное. Кроме того, сам Дима говорил, что возьмет мою фамилию, чтобы наши дети были Гриц, а не Рыловы.

Только мы так до этого и не дошли.

Ни до смены фамилии, ни до детей.

А я уже согласна и на Рылову, ведь по факту это не имеет абсолютно никакого значения.

— Я не хочу продолжать этот разговор, Галина Ивановна, — устало произнесла я, все еще сомневаясь, говорить ей про трагедию на судне или нет.

Было бы правильнее сначала выяснить хоть что-то у брата Леси, а уже потом идти сдаваться свекрови. Верно, так я и поступлю.

— Ты не достойна моего сына, Яна, — пробурчала женщина, просто чтобы последнее слово осталось за ней.

Я послушно кивнула, соглашаясь с ее грубостью. Спорить не было никаких сил. От стресса и усталости хотелось скорее вернуться домой и закрыться от всех в своей крепости одиночества.

Закончив с уборкой и выслушав еще много нелестных комментариев по разным поводам, я закинула сумку на плечо, сменила тряпичные розовые тапки на босоножки и, наскоро попрощавшись, сбежала прочь.

Обедая в кафешке в центре города, я никак не могла собраться с мыслями, чтобы поехать в больницу к Грише и Борьке. И всему виной близость больницы к женской консультации. До дрожи в коленях я боялась встретить Вадима.

Я вообще теперь перемещалась по городу, постоянно оборачиваясь в страхе, что увижу его. И кто бы только знал, как на самом деле я этого хотела!

Словно чувствуя мою нерешительность, мне позвонила Лиля. Я ответила на звонок и услышала осторожный голос сестры:

— Янчик, ты как?

— Нормально. Ездила в посольство. Возможно, завтра буду знать гораздо больше о Диме, — ответила я ровным тоном.

— Хорошо. С ним все хорошо, это точно! — словно мантру, повторила Лиля и чуть веселее добавила: Я собираюсь к своим мальчишкам. Ты со мной? Борька соскучился по своей сладкой тете.

Из-за того, что я постоянно пекла что-нибудь вкусненькое, дети прозвали меня «сладкой тетей», и я таяла каждый раз, когда они произносили это прозвище.

— С тобой, конечно, — сдалась я, глянув на коробочку орехового печенья, которое я отложила для Борьки и Гриши.

— Тогда давай встретимся в сквере у больницы? — предложила сестра, и я почувствовала, как мой лоб покрывается испариной.

Этот сквер был общим для больницы и женской консультации, и перспектива встретить там Вадима, прогуливающимся вдоль аллеи, буквально заставила меня взвыть.