Выключив воду, я вышла из душа и запахнулась в уютный махровый халат. Когда открыла дверь, меня ожидаемо встретил обеспокоенный взгляд.

— Я Ваську оставила у соседки. Мне надо домой, — сообщила сестра, и я понимающе кивнула, — Пойдем со мной, а? Мне будет спокойнее, если ты будешь ночевать у меня. И тебе не так одиноко.

Не так одиноко. Лилька даже не представляет, насколько я привыкла к одиночеству.

— Нет, я хочу остаться дома, — спокойно ответила я, — Все будет хорошо, не переживай.

— Как тут не переживать…

— Лиль, я взрослая девочка, — пресекла я, — И с Димой все хорошо, я это чувствую.

Сестра крепко обняла меня, оттопыривая поясницу, чтобы ее третий ребенок смог поместиться между нами. Еще раз пообещав, что у меня все будет хорошо, я наконец выпроводила сестру за порог, и, проследив в окно, чтобы она села в такси, смогла наконец расслабиться.

Плакать мне больше не хотелось. Ко мне снова вернулась способность рассуждать трезво. Я даже удивилась тому, как секс с Вадимом вывел меня из равновесия и превратил в плаксивую школьницу. Я жила эту жизнь — одинокую, ровную, рутинную — и прекрасно со всем справлялась, а значит, и дальше смогу нести свое бремя, забыв о нежных поцелуях доктора.

Я должна быть с Димой. Хотя бы мысленно. Утром обязательно наведаюсь в посольство, чтобы узнать, есть ли хоть какие-то новости.

А пока мне нужно поесть и, возможно, выпить.

Утром я чувствовала себя гораздо лучше, будто и не было никакой спонтанной измены. Спонтанной? Будто все было бы куда приятнее, если бы измена была спланирована. Какой бред!

Переживания за Диму тоже поутихли. Нет смысла паниковать раньше времени. Дима опытный моряк, и он не растерялся бы ни при каких обстоятельствах. Я уверена в этом.

В качестве снотворного я приняла бокал красного вина перед сном, так что сны меня не беспокоили: ни тревожные, ни эротические. Выспавшаяся, я приняла душ, позавтракала, испекла кое-что на скорую руку и, приведя себя в порядок, отправилась в посольство.

— Вам назначено? — спросила молоденькая девушка за стойкой на входе.

— Мне нужна Олеся Маковецкая, — медленно, чтобы не ошибиться, проговорила я. Девушка в ответ удивленно округлила глаза.

— Это я. Но чем я могу вам помочь? — спросила она, явно не узнавая меня.

Конечно, последний раз она видела меня на выпускном, когда я пришла поздравить сестру с окончанием школы. К тому же, тогда я была брюнеткой, как и Лиля, но через пару месяцев после праздника я решила, что быть блондинкой мне нравится больше, и сменила свой натуральный цвет волос.

— Меня зовут Яна Гриц, я сестра Лили, — представилась я, и Леся понимающе закивала, понимая, почему я пришла. — Мы можем поговорить?

— Информация есть, но ее немного, — девушка сожалеюще пожала плечами, — Мой брат получил множественные ожоги, но, благодаря своевременной помощи, он чувствует себя более менее хорошо. Завтра его должны доставить в нашу больницу для дальнейшего наблюдения. Думаю, тогда вы сможете расспросить его о вашем муже.

Я не смогла скрыть своего расстройства.

— Мне бы хотя бы знать, жив ли он… — протянула я скорее в пустоту, нежели Лесе.

— Я уверена, что с ним все хорошо. Если бы кто-то из экипажа пострадал, мой брат обязательно сообщил бы, — одноклассница моей сестры натянула вежливую улыбку, стараясь меня подбодрить, и я ответила ей тем же — фальшивой дежурной улыбкой.

— Спасибо большое. Я оставлю номер, — я протянула девушке рабочую визитку с напечатанными кексами и пончиками, — Позвоните мне, когда я смогу встретиться с вашим братом, хорошо?

Леся кивнула, пряча визитку в сумку. Мы распрощались, и я, растерянная под тяжестью неизвестности, вышла из посольства.

После визита в посольство мне предстояло встретиться с Галиной Ивановной — мамой Димы. Одна только мысль о том, что мне снова предстоит выслушивать ее жесткие замечания выводила меня из равновесия.

Отношения со свекровью не сложились с самого начала, когда Дима привел меня — шестнадцатилетнюю девчонку — знакомиться со своими родителями. И, если отец — царство ему небесное — принял меня радушно, то матери выбор сына показался капризом молодости.

Галина Ивановна еще долго настаивала на том, что прекрасно образованная дочка ее однокурсницы, проживающая в Москве, была бы более подходящим вариантом. Только Дима в ответ шутил, что «очень образованной дочке вряд ли придется по вкусу простой судовой механик».

Профессия, которую выбрал Дима, его мать тоже не устраивала, и она почему-то винила именно меня в том, что он решил бросить юридический институт ради мореходки. Она так и не поняла, что во всем виновато море, а не я.

И как я теперь скажу ей, что с Димой, возможно, приключилась беда? Может, промолчать? Жаль, я не могу отменить визит, ведь я всегда навещаю капризную женщину два раза в неделю, чтобы помочь ей с уборкой. После смерти мужа она стала еще невыносимее, но она — как и я — была одинока. И я иногда видела в ней свое будущее, пугающее меня, как ничто другое.