К её удивлению, порез, довольно глубокий и болезненный на глазах затянулся. Чародейка настояла на повязке, и Алеут стоически выдержал неумелое бинтование.

Он взял коробку с простреленной голографической наклейкой.

— Умно, расчёт на самую банальную психологию сработал. Кто станет интересоваться коробкой? Бросят в мусорное ведро. С учётом позднего времени суток можно быть уверенным, что мало кто сподвигнется этот самый мусор вынести. Ночью заклятие активируется, и из подручных средств собирается монстр, который должен был перепугать тебя до полусмерти.

Они сидели на кухне, Рина сказала, что ей просто необходима чашка горячего чая.

— Мне кажется, он собирался меня убить.

— Не думаю, — качнул головой Алеут, — вот бес в парке, да. Этот же – типичное запугивание. Тихо ему было не подобраться. Предполагать, что ты ничего не умеешь, нет оснований. Больше похоже, что кто-то решил дать тебе понять, что пора сменить место жительства. Прав был наш инквизитор, мешаем мы кому-то, Ринка.

На остаток ночи они перебрались в гостевую спальню. Завтра их ждала масштабная уборка и разговор с Викентием Константиновичем. Поиски Лобзика не отменял никто, да и новая героическая душа требовала внимания.

Отец Викентий ответил на звонок после четырёх гудков. Он выслушал просьбу о встрече и сказал, что закончит дела и будет ждать их в Городском парке около Музыкального фонтана в одиннадцать часов.

— Мог бы и в ресторацию пригласить, — заметил Фёдор, метко послав упаковку от съеденного эскимо в урну.

— В ресторан в наше время по вечерам ходят, — ответила Рина, она ещё и половины своего мороженого съесть не успела, — у нас сугубо деловой разговор намечается. Да и Викентий Константинович – не тот человек, с которым я мечтаю посидеть в ресторане.

Алеут вспомнил неприятный взгляд из-за сильных очков в массивной оправе, кислое выражение лица инквизитора и согласился.

Викентий Константинович сидел на лавочке в тени отцветших кустов сирени и наблюдал, как толстенький карапуз пытается наступать на отверстия для струй фонтана.

Музыкальный фонтан являлся предметом законной гордости междуреченцев, его открытие удостоилось показа по 1 Императорскому каналу телевидения. Днём это была просто плита, из которой били разновысотные струи воды. Но вот вечером, струи фонтана окрашивались нежнейшей подсветкой, а высота струй изменялась в такт музыки. Сейчас музыка не играла, а мокрый малыш упорно пытался угадать, откуда выплеснется следующая струя.

Когда Рина со своей героической душой подошла к скамейке, мамаша утащила вопящее от возмущения чадо прочь. Инквизитор сидел, оперевшись на старомодную трость, совсем как Пуаро в английском телесериале. Только оголовье его трости представляло из себя не изящную голову лебедя, как у знаменитого сыщика, а вытянутую хищную морду борзой собаки. Почувствовав приближение чародейки, он повернулся к ним.

— Вы хотели меня видеть, Аринушка, — одними губами улыбнулся он, похвалив внешний вид Толстого. Тот облачился в привычные бежевые шорты и белую футболку с несерьёзным персонажем японского анимэ, делавших его похожим на бесшабашного студента. Образ довершала бейсболка, из-под которой живописно выбивались буйные кудри.

— На меня, то есть на нас, дважды нападали, — со значением проговорила Рина.

— Ещё раз? Но поскольку вы живы-здоровы, — безуспешно, — констатировал инквизитор с обидным хладнокровием, — я предупреждал и ожидал этого. Молодцы, что отбились. Будьте и впредь на стороже. Но ведь не из-за этой ерунды ты хотела меня видеть?

— Вы называете ерундой нападение беса и кухонного голема? – возмутился Фёдор, хотя отец Викентий подчёркнуто обращался только к Арине.

— Кухонного голема? – засмеялся инквизитор, и смех у него был отрывистым и резким, — что-то новенькое! Взбунтовавшаяся микроволновка с поддержкой кофеварки!

— Нет, — обижено проговорила Рина, — собрался целый монстр из всей металлической кухонной утвари, какая нашлась на нашей кухне. Даже мои стальные палочки для еды в ход пошли.

Она рассказала о посылке и голографической наклейке, что и являлась носителем оживляющего заклятия. Викентий Константинович похвалил неизвестного чародея за сообразительность и знание человеческой психологии. Потом серьёзно произнёс:

— Тебя пока что проверяют и пытаются напугать.

— Ничего себе запугивание, — опять не удержался Алеут, — жестянка – ещё понятно, тут без сомнений, психическая атака. Но бес в парке – уже на простое запугивание не тянет. Ставлю на покушение.

Инквизитор посмотрел на Фёдора усталым взглядом учителя, уставшего повторять прописные истины.

— Не думаю, что найдётся хоть один разумный чародей, предполагающий, будто кто-то, едва обретя силу, выйдет из дому без сопровождения своей героической души. У вас, полковник, одного выстрела на беса хватило или дважды стреляли?

Фёдор совсем по-мальчишески почесал висок под бейсболкой:

— По чесноку, говоря вашим современным языком, стрелял дважды. Не знал, сколько маны Аришка мне предоставить может. Полагаю, перестраховался. Одного хватило бы на эту тварюгу.