— Мне – к восьми, — по-кошачьи потянулась вампирша, — у нас планёрка, будь она неладна. Но намёк понят. Пошла я. Она легко вскочила, уцепила последний кусок сушёного осьминога и направилась к выходу.

Уже в прихожей, надевая куртку, она сказала:

— Вы поосторожней. У меня из головы не выходит та странная героическая душа в машине. Разузнайте у своего инквизитора, только не в лоб, а так, вроде бы невзначай.

— Фёдор сказал, что Викентий Константинович – чародей, — рассуждала Рина.

— Ага, — махнула кудрями Зина, — он – чародей, причём оч-чень сильный, как и вся их контора.

— Тогда, может, ты его героическую душу видела? На какой машине он ездит, я не знаю, но по статусу ему вполне «Шестёрка-Мазда» подойдёт. Солидно.

Вампирша задумалась и покачала головой:

— Насчёт авто, врать не буду, не в курсе. Но вот у церковников героические души под запретом. Да им они и не нужны, собственные методы и секреты имеются. Они сами, порой, покруче душ будут. Один мой, — она чуть замялась, а потом широко улыбнулась, — любовник чародействовал без лицензии. Вот тогда-то я впервые с Инквизицией пересеклась.

— И как? – спросил Алеут. Он стоял в расслабленной позе на крыльце.

— А так, — улыбнулась вампирша. Улыбка её была обидно задорной, напоминающей знаменитую улыбку Одри Хёппберн, — показания давала, но, как видите, жива пока что. Споки-ноки!

— И тебе, — Рина испытывала облегчение, глядя на удаляющуюся невысокую фигурку.

— Ребят, — обернулась Зинаида уже у самого мотоцикла, — вам доставка.

К их дому подъехал пикапчик с весёлыми снеговичками в фуражках почтовой службы на боку. «Снеговик-почтовик» любили многие жители Поволжья. Они доставляли самые разные посылки: из интернет-магазинов, личные, служебные. Не брезговала служба и привозом еды. Особенностью снежных почтовиков была сравнительно скромная цена и гарантия получения в определённое, заранее указанное время. Например, обратившись к «Снеговику», заказчик мог быть абсолютно уверен, что его именинный торт прибудет в восемнадцать сорок пять, ни раньше и не позже. За дополнительную плату можно было даже свечи зажжённые получить.

Парень в форменной тужурке и огромной фуражке с кокардой в виде всё того же снеговика ловко припарковался, извлёк из машины синюю коробку со снежинками и потрусил к дому.

— Посылочка для Воронцовой Прасковьи Григорьевны! – радостно провозгласил он и умудрился даже отдать честь, — извольте получить!

Рина кивнула. Она знала, что бабуля периодически заказывала что-то для дома и хозяйства, поэтому расписалась в листке со множеством фамилий и адресов, забрала коробку и поблагодарила доставщика.

— Что это? – полюбопытствовал Алеут, через плечо чародейки заглядывая на коробку.

— Не знаю. Бабушка что-то заказала.

— Мы можем заказывать покупки, а не таскаться по магазинам? – Толстой снял резинку с волос и тряхнул головой, — а то это не жизнь: в магазин – своим ходом, готовить – сами, убирать – тоже мы. Как вы вообще без слуг живёте? И не говори мне, что ты ещё и в саду в земле копаешься!

— Копаюсь, — ответила Арина, — извини, но крепостное право ещё в 1861 году отменили. Обходимся своими силами.

— Вот и зря, — себе под нос пробурчал граф.

— Привыкайте, полковник, — улыбнулась Рина, — на каждодневную доставку, приходящих уборщиков, садовника даже моего жалования Чародейки Поволжья не хватит.

В посылке оказался чайник. Красивый такой эмалированный с вделанным свистком и живописными фруктами на белоснежных боках. Ещё в коробке лежала красивая открытка с милой девочкой, читающей книгу в тени цветущей яблони.

Многоуважаемой Прасковье Григорьевне с великой благодарностью и глубоким почтением от Читательской ассоциации Междуреченска.

— Понятно, — вздохнула чародейка, — это бабушке от ассоциации читателей. Она много лет была председателем и пропагандировала чтение книг среди молодёжи.

— Проверь-ка на всякий случай на наличие магии, — предложил Алеут, закидывая пустую коробку за переполненное мусорное ведро.

— Пока я буду по Волшебной книге лазить, ты мусорный пакет завяжи и вынеси к бакам на углу.

— Вот, началось! – театрально заломил руки Фёдор, — командует мною, будто я и вправду родственник, приехавший на чужие харчи. Мусор я не понесу по нескольким причинам. Не буду даже говорить, что не графское это дело – по помойкам ходить. Выносить мусор на ночь глядя – плохая примета. Не слыхала?

— Нет, по-моему, ты на ходу это выдумал.

— Ошибаешься, Ариночка. Примета народная есть: выкинешь вечером мусор из дому, потом в нищете обретаться будешь.

— И давно ты таким суеверным стал? – Арина сполоснула чайник и поставила на плиту, — ладно, поняла. Лень и аристократизм заедают. Про вторую причину очень интересно послушать.

— Тебя одну не хочу оставлять, дурёха. Мало беса в парке?

Рине было приятно, что Фёдор заботится о её безопасности, поэтому она посмотрело на переполненное пивными банками мусорное ведро, вздохнула и решила выбросить всё утром.