“Злокозненная ведьма должна жить вдали от честных людей” – такие слова она прочитала в письме, которое мальчик-паж принес сразу после окончания обсуждения. Чудовищная клевета. Да, Клео любила науку и читала фолианты заморских ученых, ее взгляды на происхождение земли, ветров, болезней и веществ не всем приходились по душе. Но ведьма?.. Скорее не по средствам любознательная простушка, которую к тому же угораздило родиться женщиной.

До встречи с Тристоном ей, маленькой девчонке из трущоб, приходилось идти на хитрость или даже откровенное воровство, чтобы добыть учебные свитки, но никогда в голову не приходила такая дикость, как любовное зелье. Просто однажды, подслушивая заседание ученого Совета из каморки, некогда принадлежавшей отцу, она слишком сильно облокотилась на дверь и ввалилась в залу. Пока лорды приходили в себя, девица одернула юбки и обрушила грозную речь на наследника трона за чудовищные ошибки в чертежах крепостной стены. В пылу спора Клео даже вытащила из каморки большой фолиант с собственными расчетами и, вручив все Тристону, удалилась. Каково же было ее удивление, когда на следующий день в их небольшой дом на пристани доставили приглашение на прогулку – для юной леди Клеопатры Шервен от его светлости наследного графа Тристона Танбацкого.

Свадьба была скорополительной – наперекор мнению света, учёных барсов и, разумеется, родных жениха. Ну, а потом понеслось. Потерявший голову от любви наследник трона добился для жены право принимать участие в заседаниях ученого Совета. И иметь свой голос. Скрипя зубами, мудрым лордам пришлось включить миледи и в научные разработки. Она даже создала проект одной из несущих башен крепостной стены Танбата. И, о ужас, граф его принял! Все воинство теперь имело честь любоваться на сие сооружение, ибо стояло оно на их земле.

Особенно большой интерес проявляла леди Танбат к лекарственному вопросу. Именно ее авторству принадлежала микстура, которую давали тяжело раненым рыцарям Танбата во время лечения, – она ослабляла боль и вызывала сон. Настоем же, сбивающим горячку, лечились не только в графстве, но далеко за пределами его земель. На его создание Клео потратила особенно много времени и сил, значительно потеряв при этом в весе.

Мудрые лорды не особенно замечали, как стремительно стройнеет их миледи. Их больше интересовал вопрос, к изучению которого она приступила как раз незадолго до смерти Тристона Танбацкого.

После гибели мужа Клео поняла, что восхваление мудрыми барсами ее ума и красоты на деле было искусно сплетенной ложью. В действительности ей не простили ни той гневной отповеди с уличением в ошибках, ни научных открытий. Жить-поживать Клео теперь в своем тихом доме на пристани, не заступись за вдову брата Риваль – новый граф назвал ее сестрой, наложил вето на решение Совета и повелел жить во дворце.

Собрав учебные фолианты в тубус, девушка оглядела опустевший класс. Сегодня тут уже было не так холодно – денег хватило на отопление и очередную замену окон. Уже пятую за этот год. Место находилось в отвратительном районе города, среди торговых изб, за пределами высокой крепостной стены, опоясывающей Танбат длинной змеей. Стекла без конца били, особенно по ночам, да и родители учеников часто отбирали у малышей купленные для учебы вещи. Но дети жили на пристани и не могли добираться на уроки слишком далеко.

Клео надела пальто, накинула на голову отороченный мехом капюшон. Выходя, махнула на прощание пожилой леди, которая присматривала за классом.

– Будьте осторожны, миледи, – сказала та заботливо. – На улице холодно.

На Танбат, действительно, опустился мороз. Повесив тубус на плечо, Клео скрестила руки. Облачко пара вылетело изо рта и растаяло в воздухе. Озеро Кад, на берегу которого стояли торговые избы, почти полностью замерзло. Узкая полоса открытой воды позволяла переправляться небольшим лодкам. Остальные путники были вынуждены добираться в объезд. Сегодня на пристани было мало покупателей, и свежий снег, накрывший ее, сиял на солнце.

Поправив капюшон, Клео двинулась в сторону высоких городских ворот. За их пределами Танбат преображался, демонстрируя величественные дома с красными крышами и вымощенные камнем улицы. В самом центре стоял среди озёр высокий белоснежный дворец Танбат-холл, родовое гнездо мужа Клео и графа Танбацкого. Там же, совсем рядом на острове и был похоронен он сам, в фамильном склепе.

Сейчас, спустя полтора года, боль потери казалась не такой всепоглощающей. Она уже не убивала, не лишала внезапно дыхания. Раньше, бывало, Клео случайно замечала мокрые капли на пергаменте или рукаве платья, и только затем понимала, что опять плачет. Сейчас боль утихла, превратившись в ностальгическую благодарность судьбе за кусочек счастья.

Городские врата были уже совсем недалеко, когда, проходя под тенью укутанного снегом кустарника, Клео столкнулась с разбойником.

– Давай кошель, – без лишних приветствий потребовал он.

Девушка грустно оглядела его поношенную одежду и лохматые волосы. Это был совсем молодой парнишка с голодными глазами. Будучи девчонкой, Клео сама часто видела такие в зеркале. Хулиган шагнул к ней:

– А ну, быстро! – в его руке, покрасневшей на морозе и едва прикрытой рваной тканью, блеснул нож.

Девушка тяжело вздохнула. Далеко не в первый раз ее поджидали на улице хулиганы. За стенами города в трущобах она выглядела как намазанная маслом булочка в своих дорогих одеждах и мехах. Обычно, правда, нападали вечером. Этот, видимо, отчаялся.

Клео открыла ридикюль, захватила горсть пудры и швырнула в лицо обидчику. Парень дернулся, чихнул. Потом еще раз. И ещё.

– Что ты… – худые плечи резко вздрагивали, нож выскользнул, – что ты сделала со… со мной… ведьма!

Отработанным махом Клео сделала подсечку. Хулиган рухнул на лёд. Поддела носом сапожка оружие и швырнула в снег под куст.