Миша создал в МАИ театр «Россия», с этим театром объездил всю страну, и даже за один спектакль театр получил премию Ленинского комсомола.

Миша и писал, и ставил спектакли. Один, «Шпион в МАИ», он написал по моей идее, которую я не успел сам осуществить, поскольку в 1973 году поступил на Высшие сценарные курсы и ушёл из МАИ.

Где-то году в 1978-м Миша наконец стал печататься в «Клубе 12 стульев», а года с 1980-го он стал сниматься в передаче «Вокруг смеха». И когда он прочитал на всю страну миниатюру «Два девятых вагона», его полюбило полстраны.

Позже, выходя ко мне на сцену, Миша, понимая, что не все ранее его запомнили, сразу напоминал зрителям, что это он, именно он, рассказал по телику о двух девятых вагонах.

В то время мы с Аркановым стали брать двоих молодых юмористов с собой на гастроли. Это были Ефим Смолин и Михаил Задорнов.

Если уж так, честно разбираться, то в 1980 году Смолин писал лучше Задорнова. А в передаче «Вокруг смеха» они приблизительно были на равных. Но после «Двух девятых вагонов» Миша стал Смолина обгонять. Дело в том, что Смолин мог поссориться с кем угодно, а Миша мог наладить отношения тоже с кем угодно. И к 1990 году Миша, раскрутившись благодаря «Вокруг смеха», стал собирать стадионы.

А в начале 80-х эти двое молодых ездили с нами. Прекрасные были поездки от бюро пропаганды литературы.

Чаще всего мы ездили в Баку. В поездку было пять-семь концертов. Полные залы, приёмы у местных друзей. Гусман Юлик всегда приходил к нам на концерты и обязательно учил нас, как нам организовывать выступления и как их называть. Но это особенность Юлика, он всегда всех учит жить.

Он там, в Баку, в те времена был король, наверное, самый известный человек в городе, естественно, после Гейдара Алиева.

В какой-то момент Задорнов стал выделяться в нашей группе. Все выступали по двадцать минут, а он стал стоять на сцене все сорок.

Я возмущался, потому что после него трудно было работать следующему артисту.

Я говорил:

– Иди последним и стой сколько хочешь.

Нет, последним он идти не хотел, последними идти труднее всего, до тебя уже публика насмеялась, устала. В общем, мы с ним ссорились, но это всё мелочи жизни.

А так – было весело, всё время разыгрывали друг друга. Но надо признать, Миша уже перерос наш уровень.

На один концерт должна была прийти семья первого секретаря Алиева. Естественно, с охраной. Мы с Аркановым сказали Задорнову:

– Вот ты в своей миниатюре про «ручечку» выкинешь руку в зал, охрана тебя и пристрелит.

Миниатюра «Ручечка» была придумана авторами и исполнителями Берманом и Юриковым, но Мишу это никогда не останавливало: всё, что ему нравилось, он брал без разрешения.

Миша стоял у микрофона и рассказывал, что у одной тётечки была золотая ручечка. Она, тётечка, умерла, её похоронили, а двое дядечек пришли на кладбище, раскопали могилочку и вдруг видят, на них смотрит тётечка. Они спрашивают:

– Тётечка, а где твоя золотая ручечка?

И тут Миша очень громко кричал в микрофон:

– А вот она! – и выкидывал вперёд руку.

В зале шок, потом – хохот.

Когда мы с Аркановым нарисовали ему перспективу с выстрелом, Миша призадумался.

Перед концертом он нашёл главного охранника и сказал ему, что будет читать «Ручечку» и будет выкидывать руку вперёд.

– Ну и что? – спросил охранник.

– Так вы меня можете пристрелить, – заволновался Задорнов.

– Не исключено, – сказал охранник мрачно.

Миша совсем заскучал.

А вот начинается концерт, подходит Мишина очередь выступать. Он читает «Ручечку», мы стоим за кулисами и предвкушаем бурные события.

Миша доходит до конца миниатюры, на словах «А вот она…» медленно вынимает руку из-за спины и осторожно протягивает её вперёд.

В зале – тишина, никакой реакции, зато мы все за кулисами умираем со смеху.

Эту историю впоследствии рассказывал со сцены Ефим Смолин. И так как он ездил на гастроли со взглядовцами, то и они эту историю слышали, и потом у меня в концерте, в зале «Октябрь» эту историю рассказывал со сцены сам Влад Листьев. Он ездил с концертами по стране и всюду рассказывал этот наш розыгрыш.

Вот такая жизнь была весёлая. Но всё это я веду к тому, что за 80-е годы Миша раскрутился до звезды.

На сцене он был бесподобен. Концерт у него длился часа четыре. Часа два с половиной он читал свои тексты. А они у него были и острые, и смешные, а ещё полтора часа он читал народные репризы, почерпнутые у крокодильца Монахова и собранные по всей стране.

Соревноваться с ним было невозможно никому из нашего жанра. Трудно соревноваться с целым народом и его фольклором.

Надо сказать, что к концу 80-х Миша стал писать хорошо. Очень трудоспособный автор. Сидел над каждой репризой, переписывал по пять раз свои тексты, добиваясь попадания в десятку. И успех у него был бурный. Он бы и со своими текстами проходил хорошо, ну а уж народными доводил зрителей до истерики.