— Как-то же эта тварь выбиралась отсюда. И потом, это пещера. В пещерах, как правило, есть выход, так уж они устроены. Думаю, изначально тварь все-таки попала сюда нормальным способом, не телепортироваться же ей вслепую. Наткнулась на вход в пещеру и решила в ней поселиться. Осталось найти этот самый вход. Если его еще не завалило, конечно.

— А потом куда? Мы понятия не имеем, где находимся, даже не знаем, Расколотый мир это или еще какая-то реальность. Вдруг там снаружи живут чудовища еще хуже нашего.

— Потом будет потом, — отрезал я. — Давай решать проблемы по мере их поступления.

И мы снова принялись блуждать кругами. Блэйд периодически ворчала, отчего у меня возникало фантомное желание заглянуть в паспорт, которого у меня не было: не стоит ли там штамп о браке с вечно всем недовольной сварливой женой. Наконец, впереди показался очередной коридор, бывший значительно шире остальных. На выход он, конечно, не походил, но в наших бесплодных поисках уже достижение.

Я указал рукой вперед.

— Кажется, там что-то есть. Идем туда?

Анна кивнула.

— Идем. Все равно выбирать особо не приходится.

Коридор вывел нас в очередной зал, непохожий на все остальные. Во-первых, в нем не было трупов. А во-вторых, здесь стояло некое подобие мебели.

— Кажется, это была его комната, — проговорил я, подходя к кое-как сколоченным доскам, накрытым чьей-то шкурой. Похоже, эта штука заменяла чудовищу кровать.

Столом служила просто каменная глыба, рядом притулилась деревянная тумба, которой кто-то неумело попытался приделать спинку. Меблировка выглядела так, словно хозяин комнаты давным-давно забыл, как выглядит человеческое жилье, но смутные воспоминания у него все же остались. Я подавил проснувшееся было сочувствие к монстру.

— Знаешь, если бы я тут жила, я бы тоже свихнулась, — прокомментировала Блэйд.

— Думаю, он свихнулся гораздо раньше, чем начал жить здесь.

Я осторожно подошел к камню, заменявшему чудовищу стол. На нем лежали какие-то обветшавшие от времени книги, перья и обрывки записей на непонятном мне языке. Причем перья, судя по размеру, были грифоньи.

Я наугад открыл какую-то книгу. От старости она практически рассыпалась в руках. Взгляд уцепился за знакомые, хоть и странно написанные слова.

— Смотри, — я подозвал Анну. — Здесь что-то на русском.

Блэйд заглянула мне через плечо. Действительно, книжечка являла миру странные загогулины неизвестного языка и видоизмененные, но вполне узнаваемые русские слова напротив. Тут же было что-то на старом английском.

— Да мы раритет нашли. Кажется, это словарь.

Я некстати вспомнил улыбчивого румына и ухмыльнулся. Похоже, эта книга осталась здесь еще со старых времен, с той поры, когда между Расколотым миром и нашим свободно путешествовали. Сколько же ей лет? Тысяча, не меньше. Должно быть, она не рассыпалась в прах только потому, что в этом месте все заморожено. Ничто не живет, ничто не умирает, почти ничего не стареет.

— О, смотри, что-то знакомое. Кажется, эти закорючки я уже видел.

Я нахмурился, пытаясь припомнить, где мог сталкиваться с чужой письменностью. Точно! У Игоря в кабинете. Те самые слова «доэра эмани кладис» были продублированы как раз этой самой иномирной вязью.

— Да это же девиз школы некромантов! Доэра эмани кладис. Слова, которые великий маг какой-то там сказал, впервые прибыв в город. Мой кузен говорит, это какая-то великая мудрость. Интересно, что они означают на самом деле.

Я скосил глаза на перевод и с трудом сдержал смех.

— Ну что там? — заинтересовалась Анна. — Осени же меня мудростью, не томи.

— Ну, как тебе сказать… Здесь говорится, что это означает: «как пройти на постоялый двор?»

Блэйд прыснула.

— Серьезно? И эти слова носители Темного Дара почитают чуть ли не священными?!

— Ну, в принципе для того, кто впервые попал в город, фраза вполне логичная. Еще одно свидетельство могучей силы мифотворчества. Игорю мы об этом не скажем, — решил я, — во избежание общественных волнений среди некромантов.

Древний словарь меня, конечно, повеселил, но практической пользы не принес. На мгновение у меня появилась мысль забрать книжицу с собой, но я решил, что не стоит. Не хочу выносить ничего из этого жуткого места, да и у меня почему-то есть ощущение, что, покинув пещеру, она тут же рассыплется в пыль. Пусть память об ушедшей эпохе лучше останется здесь, в безвременьи, где ей самое место.

Я тоскливо оглядел спальню монстра. Ничего полезного там более не обнаружилось. И мы снова принялись кружить по пещере.