На какое-то время Омар задумался, разглаживая жидкую бородёнку и глядя на огонь. И он рассказал:

– Сын сапожника с соседней улицы был проклят этим даром. Он говорил с теми, кого уже нет. Так он узнал, с кем из мужчин была жена одного уважаемого человека. Она поведала ему о том. И о том, что ушла из жизни по вине мужа. Итог: ревнивец убил одного из любовников, а потом был убит и сам братом той женщины. И это лишь история запретной любви. Тайны, которые касаются интриг, денег, тёмных секретов сильных мира сего - вот, что может стать доступно тем, на кого легла длань владычицы перекрёстков.

– Опасные знания, - догадался я.
– Инквизиция сторожит их.

– Да, - протянул Омар, - И нет...

Он понизил голос до шёпота.

– Дорогой мой, потому они и вытягивают секреты калёным железом, что они кому-то нужны. Ну а раз мертвые могут поведать, что угодно, то и проверяют всех. Хотели бы они хранить секреты - убивали бы проклятых на месте.

– Почему проклятых? Разве это не... чудо?
– возмутился я, устав слышать от него это слово.

– На а как ещё назвать человека, которого преследуют со своими секретами мёртвые души? И сколько ни молись Гекате, легче не станет.

– Это какой-то местный культ?
– я попытался хоть немного сменить тему беседы, прикидывая, как перейти к главному.

Омар рассмеялся и покачал головой.

– Упаси Аллах от таких культов! Нет, дражайший, у мёртвых богов нет и не может быть культов. Есть лишь наследие и, как вы говорите, легенды. Вы ведь знаете, за какой легендой пришли? Знаете, чего хотите?

Я смотрел на него, на эти странные, горящие потусторонним зелёным огнём глаза. И на фоне этого всего Джул и Серхио продолжали, как ни в чём не бывало работать. Словно и не было при них этого разговора. Не суеверные - так они сказали. Повезло Омару-эфенди с работниками.

– Да, я знаю, - ответил я наконец и опустил глаза.

Кофе в турке медленно подходил к точке кипения. Я поёжился - здесь стало ещё холоднее, если только мне это не показалось.

– А если коснуться наследия Гекаты, - начал я пересохшими губами, - можно ли общаться с теми, кто завершил свой путь далеко отсюда?

Омар раздумывал над моим вопросом, пока его работники неспешно готовили сэндвичи для витрины. Атмосфера заведения трещала по швам от этого дисгармоничного сочетания мистической мудрости и повседневной рутины.

– Там, откуда они приходят, нет времени и места. Важно лишь то, что они могут сделать, на что или на кого могут влиять. Слова мёртвых - знание, оружие и медленный яд. Поэтому их слушают безумцы.

– Или отчаявшиеся люди, - добавил я.

– Отчаяние и безумие, мой друг, часто идут рука об руку. Но если вы твёрдо знаете, что вам нужно, никакие тёмные истины не собьют вас с пути.

Он снял турку и перелил кофе в чашку.

– Серхио, обслужи гостя, - сказал он и, откланявшись, удалился.

– Значит, определились?
– уточнил Серхио, приняв чашку и добавив в неё специй из разных флакончиков.
– Корицу тоже добавлю - вкус по идее будет более насыщенный.

Я лишь пожал плечами и принял чашку. Пахло странно. Сладко. Корица, мускат... ладан? Я отпил немного - язык сперва решил, что я кью не жидкость, а пыль, костный прах. Но потом ощущение прошло, остался лишь сладковатый привкус напитка и неведомые мне нотки горечи, соли и терпкой пряности.

– Что это?

– Асфодель белая, - Джул показала коробочку с сушёными лепестками.
– Мы делаем из неё пряность. Она прямо тут растёт, под окном кофейни.

На перекрёстке, подумалось мне.

– Местные говорят, что это слёзы умирающей богини, - добавил Серхио откуда-то издалека.
– Она оплакивала себя и свой ушедший в небытие род, оставляя смертным своё проклятие, как дар. Эти цветы растут там, где в священную для богини землю упали горькие чёрные слёзы.