Больше говорить было не о чем. На смену возбуждению пришла усталость, Базиль, дивясь своей сентиментальности, чмокнул Алека в лоб и зачем-то подал руку Филиппу. Тот долго, очень долго смотрел на брата, потом медленно протянул руку. С чего бы это? Базиль делано засмеялся и вышел. Назад его провожал все тот же караул-декан. Убедившись, что в коридоре ни души, Базиль снял с пояса туго набитый золотом кошелек. Этой взятки хватило бы на два десятка пьяниц, но граф Мо никогда не был жадным.

– Это тебе, но чтоб мальчишки были в порядке. А то три шкуры сдеру.

– Монсигнор, - стражник аж застонал, то ли от страха, то ли от жадности, - жизнью клянусь! Все сделаю!

ЭСТЕЛЬ ОСКОРА

Рене часто повторял, что не идти вперед - значит идти назад. И это было правдой. Мы сидели в болоте и не знали, что делать, причем каждый по-своему. Впрочем, Сандер хотя бы взялся за свои рыцарские штуковины.

Глазами кошки я видела, как мой приятель управляется с мечом. Даже после раны и трехмесячного безделья он оставался великолепным воином, чуть ли не лучшим из тех, кого я видела, а повидала я многое и многих. Воистину, с Последним из Королей нам повезло, но вот повезло ли ему с нами? Жизнь я ему, конечно, спасла, но для чего - это большой вопрос, не придет ли миг, когда он проклянет свое спасение, как проклинала, и не раз, я сама? В душу своему гостю я не лезла, но отношения между нами сложились очень славные. Он мне доверял, я ему тоже и несколько раз едва не проболталась о том, что ему знать не следовало.

Сандер тоже привык ко мне. Чем больше я его узнавала, тем больше он мне нравился, но хуже всего было, что я начала за него бояться. Это глупость, что боишься за слабых, - их всегда можно спрятать под юбкой, а вот сильные, сильные гибнут чаще, особенно если спят и видят принести себя чему-то или кому-то в жертву. Александр Тагэре был именно из таких.

Меня прямо-таки бесила его привычка обвинять во всем себя. Самокопание делает человека уязвимым для чужих укусов и чужой подлости, а в том, что подлость затопила Арцию, я не сомневалась. В наши с Рене времена мерзавцы тоже попадались, но они были покрупнее и посмелее. Драться со львом опасно, но легче, чем со стаей шакалов или, того хуже, невидимой заразой, разлитой в воздухе.

Я оставила кошку, когда Сандер вбросил меч в ножны и занялся Саданом. У меня оставалась ора или чуть больше, за которые требовалось изобразить нечто съедобное. Готовить как положено мне было лень, да я и не умела, а показывать своему гостю, на что способна эльфийская магия, не хотелось. Александр Тагэре в волшбе не понимал ничего, но сообразить, что некоторые вещи обычной ведьме не под силу, мог даже он. Я не знала, рассказал ли ему отец о том, кто вытащил его из парочки передряг. На всякий случай я назвалась другим именем - впрочем, оно мне нравилось. Это было весело поменять имя значит немного изменить свою сущность. Разумеется, на время.

Мне нравилось быть Ликией, а Сандеру нравилась жизнь простого охотника. Я взяла одного из добытых нами зайцев. Нами, потому что кошка искала съедобное зверье не носом, а при помощи моей магии, а заодно следила, нет ли рядом кого-то нам ненужного. Сандеру про это знать было не обязательно. Он и не знал.

Разделывать несчастного русака обычным ножом было лень, и я, на всякий случай проверив, где мой гость, пустила в ход то, чему научилась в Убежище. Астени как-то обмолвился, что был какой-то эльфийский клан, где ели только лепешки да сушеные фрукты, а на Лебедей и Лунных смотрели как на очеловечившихся варваров. Тогда меня поразило, что среди бессмертных есть фанатики и дураки. Теперь я уже ничему не удивлялась.

Заяц отправился в котелок вместе с какой-то травой; пробовать я не стала - все равно получится вкусно, а огонь погаснет вовремя... Можно было заняться делом. Или, наоборот, бездельем. Я еще раз глянула на будущий суп и отвернулась к окну. Белый снег, черные деревья, стайка красногрудых пичуг... В Исских горах таких не было.

Мои мысли вновь и вновь возвращались к Шарлю Тагэре и к Рене. Оба не имели себе равных, оба не хотели власти и были вождями по призванию и избранниками судьбы. Оба были непобедимы, и оба были побеждены. Кем? Почему? Как? О Шарло мне было думать легче, и я пыталась представить себе его жизнь и смерть.

Однажды я собралась с духом и расспросила Александра про отца. Далось мне это недешево. Я знала сероглазого герцога всего ничего, но он был первым из тех, кого я встретила, вернувшись и став сама собой. Все было именно так, как я и думала. Все удары в лицо Тагэре отражал, и его ударили в спину. Сандер был тогда еще ребенком, но знал много - видимо, расспрашивал взрослых. Отца он обожал и мог рассказывать о нем часами, хотя порой мне казалось, что он говорит сам с собой. Что ж, меня это устраивало.

Сандер, сам того не зная, сообщил немало важного, но, даже не будь семья Тагэре избранной, я должна была узнать о судьбе людей, которых когда-то спасла.

Теперь я не сомневалась, чью смерть почуяла в саду Адены, когда едва не дала пощечину Эрасти. Наша ссора стала началом пробуждения Проклятого, и за это следовало благодарить Шарло, сумевшего до меня докричаться, даже умирая. Теперь рядом со мной был его сын. Если мы уцелеем, я заставлю Эрасти избавить Сандера от горба, но сначала нужно уцелеть...